— Что я? — подался я вперёд, облокотившись на локти.
— Молод, — уже не так уверенно произнёс он.
— Возраст — это лишь срок давности, — повторил я однажды услышанную фразу. — Могу доказать свою дееспособность прямо сейчас, если ты мне не веришь.
— Да ладно, это же Мясник, — вступился другой. — Да его почти каждый знает в картеле! Он ровный, слов на ветер не бросает.
— И чо, я не слышал, — ответил сосед.
— Я зато слышал, — подал третий голос.
Да, меня многие знали и были в курсе того, почему я так прославился. Моя личность обрастала легендами и историями, которых даже не было в реальности. То, что было мне известно, рисовало в моём образе какого-то аморального ублюдка-отморозка, который не знает сочувствия и убивает просто из-за прихоти или малейшего недовольства. В головах некоторых я был чудовищем. В головах многих уличным отморозком, который проложил путь к власти трупами.
Но это всё играло на руку мне. Нет лучше и правдивее репутации, чем та, которую создаёт тебе сам народ. Нет лучше мотиватора тебя уважать, чем страх перед твоей персоной.
— Получается, мы присоединяемся к тебе, и всё возвращается на круги своя? — уточнил ещё один участник сбора.
— Всё верно.
— Ничего не изменится?
— Что-то, естественно, изменится. Но не в худшую для вас сторону.
— А если мы не хотим под твоё начало, а хотим, например, чтоб Фея рулила всем? — спросил ещё один.
И так далее до бесконечности. В итоге пришли к тому, что мне просто не доверяют из-за возраста. И чем больше я позволял мусолить это, тем больше осмелевали и качали права те, кто был против меня. Мало того, что они не соглашались со мной, так они ещё и других убеждали не примыкать ко мне.
Что ж, ладно, я подозревал, что так оно и будет. Придётся пойти демократическим путём. Всё-таки свобода слова всегда помогала решать такие ситуации.
— Тогда поступим иначе, — вздохнул я. — Мы будем голосовать, чтоб прийти к единому мнению, иначе этому спору не будет конца. А по итогу всё решим. Пусть сейчас поднимут руки те, кто согласен на меня работать и за мою кандидатуру.
В воздух взметнулось семь рук. Ну что же, неплохо.
— Поднимите руки, кто пока воздерживается от принятия решения.
В воздух поднялось пять рук. Нормально… а, нет, вон ещё один поднял, итого шесть. То есть они могу проголосовать как за, так и против.
— А теперь пусть поднимут руки те, кто категорически против моей кандидатуры.