Крест Иоанна Кронштадтского

– А где же они все-таки встречались? И как Лида объясняла дома свои отлучки? – продолжал ходить по кругу Кочергин, исподволь посматривая на часы.

– Мне казалось, что у него. Только я как-то не поняла, то ли дома, то ли в кабинете, – расправляя складки на подоле платья, неуверенно произнесла Соня.

Кочергин вздохнул.

– Лейтенант, проводите девушку в соседний кабинет, пусть пока там подождет, – обратился он к Николаю, делая знаки глазами.

Николай его понял и, подхватив Соню под локоть, повел в пустой кабинет думать о своем поведении.

– А что, домой мне пойти нельзя? – с легким испугом спросила Соня.

– Пока нет, – с наигранным сожалением ответил Кочергин.

С Женей Саврасовой разговор пошел легче. Она быстрее раскололась, узнав, что Соня Орлова уже обо всем проболталась следствию, но, как выяснилось, и ее сведения о загадочном поклоннике были весьма ограниченны. Ни его звания, ни рода занятий, ни места работы Женя не знала. Видимо, Лида бережно хранила свой секрет. Все, что она рассказывала подругам, относилось либо к области чувств, либо это были мелкие подробности ее интимной жизни, очевидно, очень волновавшие девушек. И ничего конкретного.

– Незадолго до Лидиной смерти вы ничего странного за ней не замечали? Может, она поссорилась со своим знакомым? Или бывала грустной, испуганной? А может, наоборот? Не говорила, что, когда она окончит школу, они поженятся? – вдруг сообразил Кочергин.

– Нет, про женитьбу она точно не говорила, – категорически отвергла предположение капитана Женя. – Мне вообще кажется, что она к нему как-то охладела. По-моему, он ей уже не так нравился, как в самом начале.

– Почему вы так решили? – оживился капитан, а Коля от волнения даже шею вытянул.

– Последнее время она об их встречах говорила как-то неохотно, словно через силу, без радости, что ли. Не так, как в начале. Мне кажется, она его разлюбила, – поделилась своими догадками Женя.

– Скажите, а как они обычно встречались? Где? – спросил Кочергин и тут же пояснил: – Вот некоторые у памятника Пушкину встречаются, другие у Большого театра, третьи у зоопарка. А Лида?

– Где? – задумалась Женя.

Она была серьезнее Сони, и когда Кочергин объяснил ей, что о поклоннике Артемьевой следствию все известно, кажется, она даже вздохнула с облегчением и с этого момента добросовестно старалась помочь.

– Она прямо никогда не говорила, где именно. Но несколько раз она обмолвилась, что он присылает за ней водителя и тот забирает Лиду в условленном месте. А вот где именно, она не говорила, – Женя выглядела расстроенной и очень милой.

Она не была красавицей, черты лица у нее не отличались ни правильностью, ни выразительностью, но внутреннее обаяние сглаживало эти недостатки. Небольшой, круглый, похожий на кнопочку нос, пухлые щечки, карие широко посаженные глаза и россыпь неярких веснушек делали ее милой, а добродушный характер, который Коля оценил еще в Сокольниках, обеспечивал ей популярность среди друзей. «Хорошая девушка», – одобрительно подумал Коля.

– Помните, Женя, однажды в середине мая вы с Лидой и Соней стояли возле школы, и к вам подъехала машина, в которой сидели военные? – спросил Кочергин, внимательно наблюдая за девушкой.

– Не-ет. – Было видно, что Женя не врет, а действительно не помнит этого.

– Вы стояли возле ворот, разговаривали о чем-то, смеялись. Машина сперва проехала мимо, а потом вернулась и остановилась рядом с вами, – еще раз попытался напомнить Кочергин. – Может, дорогу хотели узнать?