Как только женщина покинула комнату, я с облегчением перевёл дыхание. Да, ещё пара уроков с такой «ученицей», как Вероника, и мне нужно будет покупать краску для седых волос, а может, и вообще заказывать место для себя в психбольнице.
Пытаясь хоть немного сосредоточиться, я подошёл к книжному шкафу и взял первую же попавшуюся под руку книгу, которая была немного высунута из ряда. Нею оказался один из томов полного собрания сочинений Булгакова. Листы у книги были ещё слипшиеся, — казалось вполне очевидным, что её ещё никто ни разу не читал. Встречаются ведь иногда такие семьи, которые собирают произведения мировой классики просто так, для престижа.
Я пролистал несколько страниц и хотел уже было поставить книгу назад, но она вдруг выскользнула из всё ещё неуклюже трясущихся рук и подлетела вверх, размахивая листами, как птичка крыльями. На этот раз реакция меня не подвела — я поймал «источник знаний» почти что на уровне колен, не дав ему возможности долететь до паласа. Но вдруг, к моему огромному удивлению, из вороха страниц книги неожиданно выпорхнула небольшая цветная фотография, которую я, к сожалению, подхватить не успел. Она упала на пол, но никакого звука своим падением, естественно, не создала. Мои пальцы бережно взяли снимок за края и поднесли ближе к глазам.
То, что я на нём увидел, шокировало меня куда больше, чем все предыдущие события этого вечера, вместе взятые. На фотографии была запечатлена собственной персоной хозяйка квартиры в жарких объятиях моего покойного друга Юрия Колесникова. Фотомонтаж в данном случае исключался, — лица обоих различались чётко и выразительно, так что никакой ошибки с моей стороны тут быть не могло. И поза, в которой «голубки» полулежали на огромном, обтянутом кожей диване в этой же самой, кстати, комнате, в которой я в данный момент имел наглость находиться, говорила совсем не о том, что они собрались пить чай. Хорошо, что хоть оба были одеты, а то бы мне поневоле вообще пришлось закрыть от стыда глаза.
Я досконально рассмотрел снимок, стараясь не оставить на нём отпечатков своих пальцев, и сразу же мысленно предположил, откуда подобную сцену можно было снять. Как не крути, а ответ напрашивался сам собой — только с того самого места, где я сейчас стоял, или же с полки книжного шкафа, или, но только в случае, если образно убрать шкаф и стену, то из соседней квартиры. Последний вариант, естественно, отпадал, — скорее всего, выставленный на определённое время фотоаппарат «щёлкнул» их с полки шкафа без всякого присутствия фотографа.
Больше никаких предположений я сделать не успел. Улыбающаяся Елена Павловна появилась в дверях с расписным подносом в руках. Я спешно спрятал фото назад в книгу и принялся снова листать страницы.
— Булгаковым увлекаетесь? — поинтересовалась Батурина, опуская поднос с находящимися на нём неизменными атрибутами чаепития на маленький кривоногий журнальный столик. — Если хотите взять почитать — спросите разрешения у мужа. Он строго настрого запрещает нам с Вероникой давать кому-либо его книги.
— Судя по слипшимся страницам, он и сам вряд ли увлекается их чтением, — несколько язвительно добавил я.
— А когда ему читать? У политика на это времени не хватает.
Я бережно поставил книгу на то самое место, где она припадала пылью до моего появления, и только теперь уловил взглядом другой фотоснимок, который стоял в позолоченной рамке прямо у меня перед глазами. Лицо мужчины мне показалось определённо знакомым. Где-то я его уже видел.
— Вы сказали — ваш муж политик? — Меня осенило в следующую же секунду. Ну, конечно же, какой я олух! Это лицо по телевизору показывали по несколько раз на день. Как я мог сразу его не вспомнить? Ведь Николай Батурин в последнее время слыл известной личностью не только по Киеву, но и далеко за его пределами. Это имя звучно гремело в последнее время на всю страну.
— Вы что, молодой человек, газет не читаете? — Елена Павловна бросила в мою сторону недвусмысленный взгляд. — Сейчас ведь в парламенте идёт жестокая борьба, только и разговоров, что о Батурине.
— Да, да, извините. — Мой мозг заработал со скоростью компьютера, Стыдно было признаваться, что политикой я интересуюсь не очень, предпочитая газеты и телепрограммы развлекательного характера. — Что-то такое слышал. Он, кажется, создал новую молодую партию, которой социологи пророчат большое будущее.
— А вас Юрий разве не предупреждал, что вы будете заниматься с дочерью Батурина? — снова вопросительно глянула на меня женщина.
— Да нет, как-то до этого разговор у нас не дошёл. Я ведь сразу подумал, что вы просто однофамильцы, — не придал сему совпадению значения.
— А надо было, — дружелюбно улыбнулась собеседница. — Теперь знайте, что Николай Федорович — мой муж, а Вероника — его дочь. Прошу, подходите.
Она ловко расставила на столике все приборы и осторожно начала наливать в глубокие голубые чашки тёмный ароматный кипяток.
— Вы сказали: дочь Николая Фёдоровича. А разве не ваша общая? — поинтересовался я.
— К сожалению нет. — Батурина присела на диван и почему-то виновато отвела глаза. — Я — её мачеха.
— А я целый вечер ломаю себе голову, — почему это вы между собой не похожи? Понятно, конечно, что гены бывают разными, но чтобы настолько…
ebooksa