– В лоно семьи? К жене и детишкам?
– Нет. Как ты сам говоришь – на женщин нельзя положиться. Мне надо вернуться к собачке, она по мне скучает.
Аркан приподнял брови:
– Какая у тебя собака?
– Пудель, – солгал Томас, – не знаю, как это будет по-шведски…
– Пудель, – дружелюбно сказал Аркан. – Сколько лет твоей собаке?
– Два года. Его зовут Мёффе.
– Значит, почти щенок?
– По крайней мере, судя по его поведению.
– Я сам держал пуделей, но Пелле, мой последний, – это было что-то особенное.
Томас улыбнулся:
– А где Пелле теперь?
– Убили его. Усыпили, когда меня отправили в тюрьму. – Он уставился в пространство опечаленным взглядом. – А еще говорят, что в Швеции нет смертной казни!
– Бедный Пелле, – сказал Томас, пряча в карман лежавшую на столе фотографию Маши. – Но если ты ее правда не знаешь, то тут уж ничего не поделаешь. Сожалею, что отнял у тебя время. Приятно было познакомиться с тобой, Аркан.
Задумавшийся было Аркан встрепенулся:
– Незачем заставлять бедного Мёффе томиться в одиночестве.
– Ты о чем?
– О девушке. Я отчетливо вспомнил ее. Мне кажется, ее звали как-то иначе, но я уверен, что видел это лицо.
– О’кей. И где же? Когда это было?
– Это уже не имеет значения, поскольку она умерла.