Томас зажал рукой прокушенную кисть, из которой лилась кровь:
– Вернуть ее домой, черт побери. Вернуть ее матери.
– Звучит благородно. Но это такое же вранье, как и все твои россказни. Для чего ее надо вернуть в Данию? Какое там на нее дело?
– Нет там никакого дела.
– Ну что ты мне вкручиваешь! Я знаю все про Данию. Вы уже много лет гоняетесь за Каминским. Это имеет к нему отношение? Или ко мне?
– Нет. Я обещал передать Маше весточку, вот и все. Передать ей эту открытку. – Он кивнул на открытку, которую бросил на землю Михаил.
Славрос наклонился и поднял открытку. Поглядев на картинку с котятами, он перевернул ее. Прочитав текст на обороте, смял открытку в комок:
– Все это очень трогательно. Но это не меняет сути, а она в том, что ты полицейский. Перестань твердить, что на меня не заведено дело. – С этими словами он отбросил открытку.
– Я этого и не говорю, – сказал Томас, крякнув от боли. – Я уверен, что на тебя заведена целая куча дел и тут, в Швеции, и в Дании, и по всей Европе. Я уверен, что во многих полицейских кругах тебя мечтают засадить, но ко мне это не имеет отношения. У меня отпуск, и единственное, чего я хочу, – это повидать девушку и передать ей весточку от матери. После этого я уезжаю.
– У тебя отпуск? Почему?
– В связи с пережитым стрессом. Впрочем, не все ли это равно! – Томас махнул рукой, собаки залаяли.
– Вроде бы ты не похож на неврастеника. Так почему?
– Не твое дело! – отрезал Томас и отвернулся.
– Если хочешь сохранить в целости лицо, отвечай!
Томас взглянул на Славроса, затем на собак и сплюнул кровью – на этот раз главным образом в знак презрения.
– Ты действительно желаешь это знать?
– Еще как!
– О’кей. Потому что какой-то отморозок из той же несчастной страны, из которой явился ты, залез в мою квартиру, когда я был на дежурстве, и убил мою жену. Вот почему.
– Вы поймали его?
– Нет. Эта дрянь до сих пор гуляет на свободе. Доволен?