За гранью

– Дорожные работы. По Мюнтгатан установили одностороннее движение. – Шофер указал на ограждение и светившиеся в темноте желтые лампочки.

– Только, пожалуйста, поскорее, – сказал Томас.

Томас открывал страницы наугад. Описания жизни в подвале производили душераздирающее впечатление. Он прочитал, как она терпела абстинентный синдром, чтобы накопить смертельную дозу наркотика. Как Славрос вернул ее к жизни для того, чтобы отдать в лапы психопата. Томас почувствовал, что еще больше возненавидел Славроса.

«Если ты еще вспоминаешь обо мне, мама, прости меня!»

Дочитав дневник, Томас кусал губы, чтобы не расплакаться. На последней странице дневника Маша писала о Гиене как о человеке, от которого Славрос зависит, человеке, который его защищает. Томас не до конца понял, что это могло значить. Вероятно, тот был кукловодом. Томас взял трубку и еще раз позвонил Карлу. Надо было найти кого-то, кто знал бы об устройстве организации Славроса.

– Долго еще ехать?

– Две минуты, – ответил шофер.

На том конце снова включился автоответчик. Томас дал отбой и убрал трубку в карман.

– Я и так уже опаздываю, – раздраженно бросил Томас.

Шофер пробормотал что-то неразборчивое, похожее на ругательство. В следующий миг он свернул на Мюнтгатан. Еще издали Томас увидел полицейские мундиры. Их обладатели покуривали под аркой возле желтого здания. Все были одеты в парадную форму, и все – в очень приподнятом настроении.

Шофер остановился у тротуара.

– Ну вот и приехали! – сказал он обиженно.

Томас протянул ему несколько бумажек. Пока шофер искал сдачу, Томас заметил неразборчивую надпись на задней обложке. Он поднес тетрадку поближе к верхнему свету. Буквы были темные и расплывчатые, словно их выводили землей или сажей.

– Вот, – сказал шофер, протягивая ему несколько монет.

– Не надо. Спасибо, – бросил Томас, пытаясь прочесть неразборчивые слова.

«Это мое последнее письмо, мама. Я знаю, кто такой Гиена, хотя мне это уже не поможет.

Сегодня ночью заходил Михаил. Он был пьян. К счастью, слишком пьян, чтобы сделать мне что-то плохое. Он издевался, говорил, что я умру. Что мне нет спасения. Что мой труп скоро окажется вместе с прочими на свалке. Что скоро за мной придет Гиена. Сейчас он уже сидит в баре со Славросом. Я сказала Михаилу, что в один прекрасный день их всех найдут и посадят. Что полиция, может быть, уже сейчас сюда едет. Михаил только высмеял меня. Сообщил, что они только что избили человека, который спрашивал про меня. Он приходил меня спасать. Не представляю себе, кто это мог быть. Думаю, Михаил просто наврал, чтобы мне было еще страшней. Довести меня до сумасшествия. Он сказал, что раз уж мне все равно не жить, то он откроет мне секрет. Оказывается, была особая причина, почему Гиену не могли поймать. Потому что он не то, что мы. До Гиены рукой не достать. Против него закон бессилен.

Гиена, оказывается, П.О.Л.И.Ц.Е.Й.С.К.И.Й».

Томас свернул тетрадку в рулон и засунул себе в карман.

– Эй, шеф! Ты в порядке? – спросил таксист. – У тебя такой вид, будто ты только что увидел привидение.