– Ну чего ты, Ворон! Тебе же знакома эта среда.
– Именно поэтому и не стану. Или, по-твоему, достаточно пройтись разок по Скельбэкгаде?
– Но с этого ты мог бы начать?
– Нет! Постарайся услышать, что я говорю! Я обещал разузнать в центральном участке, я это исполнил. – Томас развел руками. – Дело закрыто.
Йонсон налил ему новую порцию «Джим Бима».
– Это не вернет Наде дочку.
– Ну так можешь покопать сам, если думаешь, что в этом есть толк.
– Это ты знаком с той средой.
– Если ты еще раз заговоришь про среду, я уйду.
Йонсон принялся вытирать тряпкой стойку.
– Но ведь ты знаешь, как вести себя в таких делах. В конце концов, ты же у нас полицейский!
– Полицейский – в отпуске.
– Ты этому обучался, Ворон. – Йонсон так и впился в него глазами.
Его лицо напомнило Томасу морду Мёффе: те же опущенные уголки рта, тот же печальный пристальный взгляд, тот же молчаливый напор, перед которым невозможно устоять.
– Сейчас она может быть где угодно, – сказал Томас, забирая со стойки бумаги и пряча их во внутренний карман. – И вообще, она могла давно уехать за границу. – Пригубив рюмку с «Джим Бимом», он задумчиво посмотрел на Йонсона. – Единственные, кто может об этом что-то знать, – это девушки из «Гнезда».
– «Гнездо» – это, по-моему, удачная мысль, – торопливо поддакнул Йонсон. – А что такое «Гнездо»?
Томас почесал в затылке:
– Организация, помогающая уличным проституткам. Они содержат комнату для обогрева на Гасверксвей. Я знаю их начальницу по старым временам.
– Ну так спроси у нее!
– Не думаю, что она меня еще помнит.