Постумия

А я стояла рядом – в белом халате, с тёмными волосами, собранными на затылке в пучок. После Азовской эпопеи я знала, что такая причёска очень старит.

– Вот гадята! – Глинников выключил сигнализацию, осмотрел машину. – На ней теперь не поедешь. Агван, вызывай другие колёса.

Я отметила, что за краткое время слышу уже второе армянское имя. Вспомнила молодого человека, с которым сидела за столиком в «Европе». Потом – его родственника в свите Старика. Надо ещё долго разбираться, кто здесь чей агент. Только бы не выскочила из памяти идея из-за этого бедлама…

Агван вытащил свой айфон, тоже в стразах. Они так сверкали на солнце, что я не могла толком рассмотреть драгоценный гаджет. Пахло тополиными почками и морем, оглушительно чирикали воробьи.

– Помогай таким теперь! Никак не могут не пакостить. Партизаны нашлись! – кипятился Глинников.

– Да они по малости, по глупости, Илья Сергеевич! – запричитали мамы и бабушки, гуляющие с младшими детьми. Старшие ходили в этот садик и сейчас лежали в постелях.

Я будто надела не халат, а шапку-невидимку. Иван, которого всё же усадили в машину, тоже меня не узнал. Да и я не старалась попасться ему на глаза. Новые «колёса» ждали минут двадцать. И в тот момент, когда джип «Мицубиси» уже тронулся с места, во двор вкатился полицейский «Форд». Он был почти как тот, белый, только с синими номерами и в соответствующей раскраске.

От радости я чуть не пустилась в пляс. И тут же схватилась за спинку скамейки, чтобы не полететь с каблуков. Бабы, прекрасно знавшие Ваню, с милыми улыбочками наблюдали за его злоключениями. И что с того, что мирному воспитателю ЧОПовцы едва не сломали руки? Ведь Илья Сергеевич – уважаемый человек, их царь и Бог…

– Всем оставаться на местах! – Из полицейского «Форда» выпрыгнули старлей и два сержанта. Все трое были с автоматами.

У Глинникова отвисла челюсть. Два его вассала застыли по стойке «смирно».

– Стоим, командир! – хрипло сказал Илья.

Я пожалела, что его, напуганного и жалкого, сейчас не видят юноши-фанаты. Как и всякое ничтожество, Глинников не умел шутить над собой, и сразу же впадал в панику. Старлей представился по всей форме. Публика тут же собралась на новое шоу. А я смотрела на ментов, как на ангелов-хранителей. И даже не пыталась вообразить, что сейчас чувствует Иван.

– Нам Водовозов нужен! – торопливо сказал старший лейтенант полиции Дмитрий Гоголев. Был он вихрастый, белобрысый, весь в веснушках. Особенно ярко крапинки выступили сегодня, под ярким весенним солнцем – Что, свалить хотел, чмокнутый? Братец бандит, и этот такой же. А ещё в очках… Вылазь давай, и поехали!

Гоголев рванул ручку на дверце джипа и вытащил оттуда ничего не понимающего Ваню. В первый момент я удивилась. А потом сообразила, что Водовозов ничего не знает о плане Богдана. Равно как и о том, что лобовое стекло «Вольво» разбила именно я.

– И куда ж это ты собрался, а? – продолжал актёрствовать Гоголев. – А-а, понятно! Братишкино начальство позвал, чтобы сбежать помогло. Но, пардон, не успели…

– Что ты ещё натворил? – шёпотом спросил Глинников. – Вот уж верно – в тихом омуте черти водятся. А сидит с ребятками, как святой…

Илья Сергеевич уже понимал, что камень в машину швырнули не дети. Но сделать ничего не мог.

– Что-что? – передразнил Гоголев, обладавший отменным слухом. – У них один грех – «шмаль»! И как только не подавятся? А ну, пошёл! – И он толкнул Ивана к «Форду».

– Вот уж чего не ждал, – пожал плечами Глинников.

Женщины возмущённо зашептались. И я подумала, что Ваня всё же потеряет работу. Надо, чтобы людям потом всё объяснили. Или пусть лучше считают его наркоманом? Хорошо, что ещё не педофилом. Могут передать в «Мангуст», что это была инсценировка. А во второй раз уже не свезёт…