Дефолт

Голос Торшуковой был заспанным, неприветливым. Но она ведь не знает, что приехала именно Саша, которая так часто выручала в самых трудных ситуациях. Особенно радовалась Наталья, когда под Новый год Артём объявил, что по случаю праздника прощает долг, и взятые на покупку машины деньги возвращать не нужно.

Как тогда Наталья визжала, кружилась по комнате, схватив Сашу и Артёма за руки, как целовала их и хлопала в ладоши! И после восторженно принимала их в своей трёхкомнатной квартире, где они ещё недавно жили вдвоём с матерью. Старушка так и не дождалась, когда дочь наконец-то выйдет замуж, а ведь давно мечтала об этом! Ведь всё у неё есть – и квартира, и «семёрка» совместного с англичанами производства, и деньги, положение. А вот мужики что-то не задерживались около неё, да и сама Наталья откровенно не понимала, почему обязательно нужно иметь мужа и детей…

– Натали, это я, Саша! Ты мне очень нужна!

Щёлкнул первый замок, потом – второй. Наталья, как всегда, худая, бледная, в джинсах и свитере, с чёлкой на лбу и скрученной на затылке косой, появилась в дверях. Но не пропустила подругу в квартиру, а сама вышла за порог. Саша сразу же подумала, что нужно повернуться и уйти, потому что Натали откровенно недовольна поздним визитом.

То ли она не одна и наконец-то нашла мужчину, то ли просто не желает знаться с новой Сашей, неимущей и вдовствующей. Но ведь дружили же они, когда обе не имели больших денег и связей! Девушки, бывало, вместе жили здесь, на Нахимовском, готовились к экзаменам, варили обед. И Саша купалась в чистой домашней ванне, устав размазывать грязь под душем в общежитии, где из-за обилия тараканов нельзя было без отвращения прикоснуться к крану или, тем более, понежиться в пене. Но люди, как сказал сегодня профессор, сильно изменились, и окончательно остервенели после дефолта.

– Что случилось? Ты бы позвонила сначала, а то у меня ученики в комнате, и угощать нечем. Совсем зашилась, пашу днём и ночью.

Наталья удивлённо, даже брезгливо оглядела увядшее лицо подруги, её скромные серёжки и руки без колец. Но пальто-халат и лакированные ботиночки на шпильках, отороченные натуральным мехом, выглядели шикарно.

– Меня же из фирмы бортанули, приходится крутиться в диком темпе. Сама знаешь, какой обвал кругом. Хозяин мой разорился, и переводчик ему теперь не нужен. А я кое-как, через университетских, пристроилась в ТОО. Это репетиторская фирма, я натаскиваю отроков по английскому и по русскому. Теперь придётся и французский прихватить, чтобы заработать побольше. На репетиторов всегда спрос будет, но я – элитный специалист… Да, какое у тебя ко мне дело? Прости, что в комнату не веду, – там сразу пятеро зубрят.

– Но у тебя же три комнаты, – упавшим голосом напомнила Саша. – И одна – отдельная. Ты не могла бы мою Алку приютить денька на два? Мне срочно уехать нужно, а она болеет. Ей одной тяжело лежать.

Саша едва ворочала языком, потому что уже знала, каким будет ответ. Надо, не теряя времени, ехать на Ленинградку, и Аллочке придётся подождать в машине. А после Оксана подвезёт их на Оружейный переулок, где у Саши жили хорошие знакомые.

– Сашка, девке четырнадцать лет! Два дня не может без мамы перебиться? Ты её до пенсии собираешься в колясочке катать?

Наталья скрестила руки на груди, обхватив себя за острые плечи. Она сутулилась ещё сильнее, чем прежде.

– Не обижайся, но твоя слепая любовь Алке только во вред пойдёт! Надо же когда-то начинать взрослеть…

– Надо, но не сейчас, когда она больна, – перебила Саша.

– Чем больна? – испугалась Наталья. – Тяжело? Серьёзно?

– Фолликулярно-лакунарная ангина.

Саша с сожалением подумала о тех часах и днях, что провела в обществе Натали. Она же знает, что Артём погиб. А ведь благодаря ему раскатывает в сверкающей «Ладе» и ничего не хочет сделать для его дочери, не жалеет девочку, которой очень плохо. А ведь Артём с Сашей искали за границей специалистов по лечению эпилепсии – этим недугом страдал Наташин племянник. И ни разу не ставили под сомнение первоочередное право больного ребёнка на внимание и заботу…

– Сашка, ты ненормальная! Я свалюсь, ученики заболеют и больше не придут ко мне никогда! Из фирмы в момент уволят, там очередь стоит, и у всех глаза горят. Мне платят не за то, чтобы я заражала ребят во время занятий. Готовить Алла сама себе не сможет – не умеет, да при ангине это и противопоказано. Можно сильное отравление получить, говорят. А мне совершенно некогда…

Наталья говорила быстро, взволнованно, и очки её сверкали при тусклом свете лампочки. На щеках расцвёл румянец, и Торшукова даже похорошела. Саша понимающе улыбнулась, отбросила назад волосы:

– Я понимаю. Всё понимаю, Натали. Извини за компанию.