Глава 14
В пятницу после обеда, в офисе Скрама на двадцать пятом этаже Лисовский уже привычно прилаживал на моей одежде необходимую технику. Сегодня он был настроен максимально скептично. Он уселся пятой точкой на краю своего стола и прикреплял на моей кофте крохотную, почти невидимую камеру. Боярский с Дашей тоже были здесь, они контролировали процесс со своих кресел. Я уже несколько дней езжу на репетиции, если это можно так назвать, но до сих пор ничего не узнала. Полный штиль. Каждый вечер мы танцуем с хореографом, открываем рты в неработающие микрофоны и после этого отправляемся по домам (как выяснилось в первый же день — солистки группы не поют, за них поют под запись Анжелика и еще несколько девушек, которых фанаты никогда не видели и не увидят). Меня всегда забирает Михаил Павлович — это обязательное условие Адриана Шагалова. Как будто я не могла бы добраться до дома на Малой Никитской на метро или на другом общественном транспорте. Еще и от этого жутко неудобно, выходит, что наша версия с треском провалилась. К тому же мы должны прибегать к помощи шефа.
— Наташка, если по чесноку, зря мы все это затеяли. С Адрианом в контры залезли. Сдается мне, продюсер ни при чем. Тупой он слишком. Сидит, за вами смотрит и нифига не делает. Да, те три композиции были Алпарова. Он мог и не знать об этом. Узнал только после того, как ему сказал Давид.
Я непроизвольно кашлянула, вспомнив о брате своего шефа. С того дня он со мной так и не разговаривает, лишь его любимая протеже все больше обтирается у кабинета Адриана Шагалова. Даша говорит, что это к лучшему. Было бы хуже, если бы он начал совать нос в наши дела — тогда бы точно было бы куда сложнее. А так мы полностью подчинены Адриану Аароновичу.
— Очень может быть, что с этим Джозефом будет точно такая же ситуация, что и с Сулейменовым. Даже если Наташке и удастся как-то узнать, как именно он купил права на композиции — это может снова оказаться тупиком.
Да, за эти несколько дней моих безуспешных репетиций случилось еще кое-что. Пока я подпрыгивала под музыку с другими солистками и раскрывала рот как немая рыба, ребята отследили путь другой композиции и нашли ее покупателя. Им оказался продюсер Сулейменов. В отличие от Джозефа, он оказался падким до денег, к тому же услышав фамилию Шагалова — мигом пошел на контакт. Сдал скрамовцам человека, у которого купил композицию. Продавцом оказался молодой мужчина, совсем молодой, не так давно достигший совершеннолетия. Лисовский с Дарьей отправились к нему под видом проверки и тот со страха тоже выдал все документы. Сначала все обрадовались неожиданной удаче, но очень скоро поняли, что щука, которую удалось поймать и сама является жертвой. Слишком все легко нам досталось. И именно в этом крылся подвох — в документах были указаны данные композиции, которые, согласно этим же документам, принадлежат гражданам Германии, Франции, Польши и других стран. Это некие настоящие персоны, юрисдикции у коих нет, платежи все проходили через безымянные платежные системы. То есть, сделки происходили реально и с реальными людьми. Снова тупик, снова никаких доказательств с нашей стороны.
Таким образом, только воспряв духом, мы снова рухнули с небес на землю и мне пришлось продолжить то, чем я занималась всю неделю. Просто потому, что других зацепок и нитей у нас элементарно нет.
— Подождите унывать, может быть сегодня что-то случится, — я решила всех подбодрить. — Сегодня запланирована вечеринка в честь пятилетия студии. Все будут выпивать, вдруг кто-то о чем-то проболтается? Возможно, еще не все потеряно!
Боярский одарил меня сомнением:
— Ну, если только в хлам напьются. И даже если так, нет никакой гарантии, что будут новые зацепки. Короче, не видать Адриану личного концерта, как своих ушей. Тем более, что Алпаров уже рвет и мечет.
Даша согласно кивнула, поймав мой недоумевающий взгляд:
— Ага, вчера звонил, снова взялся нас обвинять в бездействии. Если бы не концерт Адриана, я бы давно его послала. Все больше думаю, что Давид был прав — с такими людьми иначе нельзя. С ним разговаривать невозможно, столько самодовольства, что на всех работников Скрама хватит. На обоих этажах.
— Так что, Звонарь, теперь одна надежда, что ты станцуешь сегодня и споешь так, что вся студия решит напиться в хлам, — мрачно резюмировал Боярский. — И выболтают тебе все, что знают. Продюсер откроет сейф, отдаст все бумаги, а солистки будут премило при этом улыбаться и рассказывать подробности.
— Ага, — проворчала я.
Да уж, отличная перспектива. С таким настроением и напутствиями я отправилась в студию. Сегодня была запланирована очередная репетиция, а потом банкет. Мне очень не хотелось ехать. В том числе и из-за того, что эти несколько дней я постоянно сталкиваюсь с Анжеликой. И да, мне звонил отец. Успел устроить разнос по поводу моей работы. Требовал, чтобы я бросала немедленно все и возвращалась на квартиру мачехи, они найдут мне достойную работу и постараются забыть о том, как низко я пала. Если, конечно, сделаю это быстро. А если не сделаю, то не видать мне их поддержки больше никогда. Вот так. Несколько слов со стороны абсолютно чужого мне человека и мой отец готов отвернуться ко мне спиной. Впрочем, что удивляться? Он отвернулся от Никиты, почему не сделать этого со мной?
Был еще один неприятный момент, когда состоялся по телефону разговор с отцом, я была в гостиной, так уж получилось, я только приехала из студии. Мне казалось, я находилась там одна, но после того, как разговор закончился на «высокой» ноте, обнаружила, что в дверях стоит Адриан Ааронович. Его лицо ничего не выражало, и тем более я не могла узнать, как долго он здесь уже находился. В тот момент я быстро извинилась и поднялась в свою комнату, краснея на ходу от стыда. К сожалению, в разговоре с папой я тоже несколько раз не удержалась и высказала ему за Никиту и себя. Сказала, что нельзя судить по человеку на основании сплетен. Да, я оказалась в музыкальной студии, но почему это случилось — я никому не говорила и тем более Анжелике. Конечно, отцу эти намеки не сказали ничего и это лишь больше его разозлило. Но пока мне придется скрывать правду — потому что иначе он мгновенно все расскажет Раисе, а та Анжелике. И вся операция провалится.
В студию я по традиции вошла не одна, в моей голове меня сопровождали Лисовский и Боярский. Они вяло переговаривались, пока я не прикрыла камеру рукой в момент, когда оказалась в женской раздевалке.
— Вот, опять ты, Наташа, все удовольствие нам портишь! — пожаловался Сергей. — Какой прок от этой работы, если ты так и не дашь нам полюбоваться на красоток? Везде и у всего должны быть бонусы, понимаешь? Бонусы!
— Пусть закрывает, Лисовский, не отвлекайся от работы, — в том же ухе ответил коллеге Артем.
Пока они болтали, я успела стянуть с себя джинсы и кофту, оставшись в коротких шортах и топике, с трудом прикрывавшем бюстгалтер. Перенесла на него камеру. Такая «униформа». Хуже всего, что мне и от своих же ребят не спрятаться — в танцевальном зале зеркало во всю стену — в отражении которого они ежедневно имеют возможность наблюдать за нами. В коллективе нас было трое. Все трое блондинки, мои волосы продюсер тоже решил отдать в руки профессионала, чтобы традиция блондинок сохранялась. А также, он велел их нарастить — сегодня в моде иметь длинные волосы, искусственно выпрямленные.