– Милости прошу, – кротко пригласила Анна, переминаясь при этом с ноги на ногу.
Надела для встречи туфли-лодочки, по здешней грязи в таких на двор не выйдешь. Картину портили, как на вкус Аникеева, те же плотные чулки, что были на женщине днем. Ничего, чулки – это временно. Подумав так, вновь растянул губы в улыбке. Сейчас вышло абсолютно искренне. Похоже, Анна заметила это, оценила, немного расслабилась – напряжение капитан все же ощутил.
– Прошу к шалашу, так сказать, – проговорил он, скинул шинель, нацепил на гвоздь, туда же пристроил фуражку. Пригладив руками волосы, двинулся к столу.
– Пистолет.
– Что – пистолет? – не понял Аникеев.
– Муж… Митя… В общем, у нас не принято садиться за стол с оружием.
– Я тебе не муж, – строго осадил капитан. – И за стол, кстати, рановато. Сядем. Пока стоя можно. Иди сюда.
Анна, решив не возражать, покорно подошла. Подхватив со стола бутылку, убедившись – верно, коньяк, к тому же дорогой, – приступил к пробке. Поморщился – уже открывали.
– Початая, – сказал укоризненно.
– Это я себе… Для храбрости, пока тебя поджидала, – поспешно объяснила Анна.
– Чего для храбрости-то? Не надо для храбрости. Или раз начала – давай вместе.
Вынув пробку и плеснув себе в стакан на глаз чуть больше половины, Аникеев налил в другую посудину почти столько же, потянул женщине.
– Держи.
– Нет, спасибо. Я уже. Мне хватит. Храбрая. – Она попыталась пошутить.
– Давай-давай. За все хорошее. – Аникеев не опускал руку.
– Буду. Потом.
– Как хочешь, – неожиданно легко согласился капитан. Решил: в конце концов, никуда она не денется. Потом – пусть себе потом.
Вернув предложенный женщине стакан обратно, Аникеев отсалютовал Анне своим, выпил сразу, одним глотком. Утер рукавом губы. Больше ничего не собираясь говорить, подступил к женщине вплотную.
Притянул к себе.
Не отпиралась.