Охота на маршала

Да, он опасен. Гонта, как никто другой, понимал это. Пройдет совсем немного времени, и Коваль непременно захочет отомстить. Имея власть, он найдет способ. Если же майор Лужин, оценив ситуацию, представит дело в таком свете, что вся вина за срыв операции ляжет на слишком самоуверенного и нерасторопного начальника здешнего УМГБ, подполковник, попав в опалу, наверняка решит форсировать события. Так или иначе, все это обязательно случится.

Потом.

Пока же Дмитрий Гонта сидел рядом с Ковалем, смотрел, как фары рассекают ночь перед машиной, и представлял – еще немного, совсем немножечко, и он, хромая, переступит порог дома. Увидит лицо Анны, заплаканное, испуганное, счастливое, родное, обнимет ее, прижмет к себе, и пусть растает эта противная боль, пусть она уйдет, улетучится до утра. Так всегда случается, когда рядом те, кто думает о тебе и кого любишь ты…

Он обнимет жену.

Он не будет прятать слез – у мужчин глаза тоже влажнеют.

Он попросит согреть ему воды. Он смоет кровь. Ему перевяжут раны. Он выпьет с друзьями.

Машина дернулась, скрипнули тормоза.

Фары выхватили очертания усадьбы.

На месте.

Гонта, кряхтя и сжимая зубы, выбрался первым. За ним выскользнул Борщевский, держа пистолет так, чтобы выходящий со своего места Коваль постоянно оставался на прицеле. Сложнее всего было, когда покидали кабинет и шли к машине, – Иван, как и Дмитрий, ожидал от подполковника подлянки. Всю дорогу держал ствол у Коваля за спиной. Но тот, казалось, перестал реагировать, лишний раз подтвердив выводы Гонты: смирился.

– Двинулись, – сказал майор, похромал вперед, почти сразу же остановился, оглянулся на Ивана: – Э, ты чего?

– Павла не наблюдаю. Или его нету еще, или…

– Вот он!

Гонта резко вытянул перед собой руку, показывая всей ею, а не сломанным пальцем, на фигуру, шагнувшую от крыльца усадьбы в свет автомобильных фар. Сразу узнал кубанку, выкрикнул, уже ничего не опасаясь:

– Лейтенант Соболь, доложите обстановку!

Ответа не последовало.

Вообще никакого.

Дмитрия это напрягло в момент. Тревога волной передалась Борщевскому. Он опустил пистолет, обошел Коваля, к которому потерял всякий интерес, сделал два шага вперед, замер.

– Павло, случилось чего? Ржавый? Мимо?

– Яблочко, Ваня. Как дважды два.