Охота на маршала

Начальник УМГБ при иных обстоятельствах мог прижать фигуру позначительнее начальника милиции. Без особых последствий для себя. Нынче все усложнялось.

Во-первых, рядом постоянно находился Лужин, держа при себе Густава Винера, как собачку на поводке. В статусе немецкого товарища Коваль пока не разобрался окончательно, да и не слишком хотел. Подполковника больше тревожил статус московского майора. Несмотря на разницу в званиях, полномочия Лужина, вне всяких сомнений, были шире и масштабнее, чем у самого подполковника. В конце концов, именно посланник Берии представлял для Коваля сейчас определенную опасность. Поймет, что руководитель управления МГБ со своими обязанностями не справляется, доложит по инстанции – и вполне может получить приказ поступить с Ковалем так, как тот сам поступил с Гонтой несколько часов назад. Стало быть, подполковник должен делать поправку на Лужина, а это существенно ограничивало его собственные возможности.

Во-вторых, надо учитывать строгую секретность самой операции, ее дальний прицел и фундамент, на котором она покоилась. Это – личная и взаимная неприязнь члена Политбюро ЦК Компартии Лаврентия Берии и Георгия Жукова, Героя Советского Союза, маршала Победы. Не будь такой серьезной и небезопасной составляющей, Коваль смело мог бы рассекретить все деликатные обстоятельства дела, тем самым ускорив приближение момента истины. Сейчас даже Аникеев не имел права знать всего.

Как результат, Коваль оказался фактически один на один с ситуацией, которая внезапно как бы сама собой разрешилась – и тем самым усложнилась еще сильнее. Теперь счеты Жукова и Берии отошли на второй план. Пропавший вместе с военным преступником Григорием Ржавским груз прямо касался вопросов государственной безопасности. Личный представитель всесильного Берии вряд ли захочет, чтобы ответственность за проваленное задание легла на него. И если в самое ближайшее время подполковник не получит нужную ниточку, потянув за которую, размотает сложный клубок, майору Лужину придется искать «стрелочника». Начальник областного УМГБ – подходящая кандидатура.

Наконец – пункт третий, тоже важный. Ставя несколько дней назад на Гонту, подполковник лишь приказывал начальнику милиции выполнять свою работу. Надо признать, Коваль не ошибся: майор, бывший полковой разведчик, дело знал добре. Однако суть необъяснимых пока подозрений состояла в том, что именно Гонта попал в ограниченное число людей, посвященных в суть происходящего настолько полно, насколько позволяла ситуация.

Проще говоря, Гонта знал, что нужно искать. При этом понятия не имел о содержимом злополучного третьего вагона. И уж тем более – о том, чьи трофеи бандиты захватили на самом деле.

О связи вагонов с персоной маршала Победы в Бахмаче знал только один человек – начальник районной управы капитан МГБ Аникеев. И то не до конца. Вряд ли немцу вообще говорили что-либо о Жукове. Зато Винер имел непосредственное отношение к тому, что везли в третьем вагоне.

Груз представлял для Лаврентия Павловича Берии ценность даже более важную, чем победа в невидимой постороннему глазу борьбе с Георгием Константиновичем Жуковым.

Поэтому, рассудил подполковник, Берия, возможно, махнул бы рукой на потерю трофеев как вещественных доказательств… скажем так, личной нескромности маршала Победы. Вряд ли этим эпизодом ограничатся. Раз за Жукова взялись на самом верху, его прижмут не сейчас, так позже. Маршала уже отозвали из Берлина, наверняка пакуются новые вагоны с трофеями, и охоту можно продолжить. Капкан непременно захлопнется. Но вот бесследного исчезновения груза, который был в третьем, неучтенном вагоне, Берия не простит.

Никому.

Опасения Коваля на этот счет московский майор наверняка разделял. Лужину, как и ему самому, хотелось если не вернуть те контейнеры, то хотя бы получить неоспоримое подтверждение: все сгорело, бандиты замели следы, подобного предвидеть не мог никто. Но неуклюжий немец ранее доказал – ничто не сгорело. А нынче, с рассветом, Коваль и Лужин привезли Винера в старую усадьбу, на место пожара. Немец обследовал пепелище, что-то пояснил куратору на своем языке. А майор перевел: мол, теперь даже экспертиза не понадобится. Того, что они ищут, в подвале нет. И, возможно, никогда не было.

Коваль вздохнул. Придется снова вернуться к той же точке отсчета, на которой стоял, когда его ввязали в эту странную историю.

«Итак, пройдемся еще раз», – мысленно сказал он себе.

Шайка военных преступников, возглавляемая предателем и изменником Григорием Ржавским, уже там, на станции, могла убедиться: содержимое контейнеров третьего вагона не представляет для них никакой ценности. Почему не бросили в таком случае? Они и без того завладели жирной добычей… Тем не менее они имитируют уничтожение ненужных ящиков в ярком пламени. Вскоре кто-то предает огню все трофеи, уже по-настоящему. Вот только груз, имеющий государственное значение, снова уберегли, сохранили и спрятали.

Обсуждать ситуацию с Лужиным и Аникеевым – толочь воду в ступе. Коваль вместе с ними осмотрел не только пепелище, но и усадьбу, ставшую полем боя непонятно кого с кем. Подполковник на обратном пути, трясясь в автомобиле, сделал неожиданное открытие. Которое лежало на виду, надо было лишь сопоставить очевидные факты.

Первый: о том, что украдены и сожжены не просто военные трофеи, а имущество маршала Жукова, знало ограниченное число лиц. Сам Коваль, Лужин и капитан Аникеев.

Второй: еще меньше народу знало о содержимом третьего вагона. Это те же плюс Густав Винер. И Аникеева ввели в курс только в самых общих чертах.

Но о месте, где скрывается банда Ржавого и, возможно, хранится все похищенное, знал, кроме него самого, только один человек.

Майор Гонта.

Вот третий факт, который у начальника милиции вряд ли получится оспорить. Или же придется назвать имена тех, с кем он поделился этой информацией.