Камерон была сфотографирована общим планом, она смотрела прямо в камеру. Все у нее было на месте: высокая, элегантная женщина лет двадцати пяти. Ощущалась холодная надменность, характерная для настоящих красавиц, например моделей. В отчете Госдепа было сказано, что она познакомилась с Доджем в фирменном магазине «Прада» на Пятой авеню, где работала продавцом-консультантом. Это выглядело логично: где еще красотка без роду без племени могла встретить молодого миллиардера? В прачечной самообслуживания?
– Как долго они были женаты? – спросил я, не отрывая взора от лица Камерон. Трудно было ею не залюбоваться.
– Восемь месяцев.
Я озадаченно взглянул на Кумали:
– Восемь месяцев супружества, а потом миллиардное наследство – я расцениваю это как серьезный мотив для преступления.
Женщина-коп покачала головой:
– С восьми часов вечера Камерон находилась в вертолете мужа с четырьмя другими любителями вечеринок. Они посетили целый ряд клубов на берегу моря. Мы просмотрели материал, отснятый камерами видеонаблюдения: зафиксирована каждая минута их пребывания там.
Это я легко мог себе представить: обычно гуляки приезжают на танцы в клубы на «порше», «БМВ», иногда на «феррари». А потом появляется она – в легком вертолете «белл джет рейнджер». Нелегко утереть нос миллиардерше.
– Ладно, будем считать, что у жены есть алиби, – задумчиво произнес я. – Но что ей стоило нанять убийцу?
– Кого, интересно? У супругов здесь было мало знакомых: несколько богатых парочек, которые приплывали к ним из Монако и Сен-Тропе, да немногие иностранцы, которые тут отдыхают. Просто знакомые. Мы допрашивали их всех, но не нашли никого, кто мог бы сделать такое.
– А что, если это был профессиональный наемный убийца?
Кумали рассмеялась, но вовсе не потому, что сочла это забавным.
– Где же найдешь первоклассного киллера? Скорее нарвешься на какого-нибудь неумелого подонка, который возьмет задаток и тут же скроется. Опять-таки американец был в поместье один, и тут уж ничего не поделаешь.
– И все же миллиард долларов, – сказал я даже не ей, а как бы размышляя вслух, – это чертовски большие деньги.
– Да что вы за люди такие, янки? – спросила она, не скрывая презрения. – Убийство – первое, что приходит вам в голову. Если жене нужны были деньги, хватило бы нескольких миллионов. Она бы просто развелась с ним.
Я устал безуспешно накачивать воздух в окончательно сдувшееся расследование и понимал, что мой план не сработал. Но больше всего меня раздражала эта женщина и ее отношение ко мне и Америке. Хотелось раскритиковать ее действия, найти в них серьезные просчеты. Пусть ответит за наркоторговлю, за новый Шелковый путь, за геноцид курдов и прочие грехи своих соотечественников. Но я сдержался и не дал волю чувствам. Именно так и следовало вести себя ради успеха нашего дела.
– Скажите, а они заключали брачный контракт? – устало спросил я.
– Не узнавала, – ответила Кумали без всякого интереса. – Да и какая разница? Как я уже говорила, на территории имения никого больше не было. Единственный человек, у которого мог иметься мотив для убийства, находился в двадцати милях, действия мистера Доджа понятны и недвусмысленны, свидетельства криминалистов неоспоримы. Это был несчастный случай.
Она стала убирать со стола фотографии и отчеты, чтобы поместить их обратно в шкаф с документами.
– Таково мое мнение об этом деле, мистер Уилсон. Думаю, даже ФБР согласится, что турецкая полиция проделала кропотливую и высокопрофессиональную работу.