Я Пилигрим

«Stille Hilfe», или, как она чаще именовалась, ODESSA[22], была организацией, которая помогала беглым нацистам, прежде всего видным членам СС, покинуть Европу. ОDESSA представляла собой одну из лучших когда-либо существовавших тайных сетей. Невозможно было, работая агентом разведки в Берлине, ни разу не услышать о ней. Насколько я помнил, ODESSA снабжала нацистских преступников деньгами, фальшивыми паспортами и транспортом для передвижения по тайным маршрутам, известным как «крысиные тропы». Я был уверен: особняк, именовавшийся Зал ожидания, построили, чтобы он служил важнейшей точкой одного из этих маршрутов, местом посадки на суда, переправлявшие беглых фашистов и их семьи в Египет, Австралию и главным образом в Южную Америку.

Я перевел дыхание и подумал, что, несмотря на безупречную систему вентиляции, воздух здесь был совсем не свежим и приятным, а вонючим и отравленным. И я поспешил вперед, чтобы поскорей миновать это место, избавиться от ужасной памяти о людях, когда-то бежавших от возмездия по этому туннелю.

Луч света от моего фонарика показал, что конец туннеля близок. Я ожидал увидеть пролеты крутой лестницы, поэтому не сразу понял, что недооценил германское инженерное искусство: передо мной был лифт.

Глава 51

Небольшой лифт быстро и бесшумно поднимался вверх по шахте. Я ходил по краю пропасти, не зная, где именно окажусь внутри дома и есть ли там вообще хоть кто-нибудь.

Лифт дернулся и остановился, я услышал звук электромотора. Когда дверцы наконец разошлись, я увидел, как он был устроен: стенка большого платяного шкафа из гипсоцементной плитки, скрывающая лифт, отъехала в сторону. Я ступил в темноту, быстро пробрался между полками с аккуратно выглаженными простынями, открыл тихо скрипнувшую дверь и выглянул наружу.

Оказалось, что я на втором этаже, в той части дома, где никогда раньше не бывал. Отыскав тайный ход в особняк, я мог бы спокойно уйти, но как раз в этот момент услышал голос, приглушенный и неразличимый из-за большого расстояния, и скользнул в длинный коридор.

Потом все затихло, но я продолжал красться вперед, пока не оказался перед великолепной лестницей. Там, где заканчивался коридор, была главная хозяйская спальня, дверь в которую оказалась приоткрыта.

Изнутри вновь послышался голос – это была Камерон. Мне пришло в голову, что она тихо разговаривает сама с собой, проводя время в размышлениях о покойном муже. Я припомнил, как она сказала, что, когда ложится на постель, ощущает его запах, представляя, что он по-прежнему здесь. Внезапно я услышал второй голос.

Судя по всему, говорила женщина, молодая американка, уроженка Среднего Запада. Она рассказывала о каком-то ресторане и вдруг резко остановилась.

– Что это? – спросила она.

– Я ничего не слышала, – ответила Камерон.

– Нет, то был не звук, скорее сквозняк.

Незнакомка была права: в туннеле дул ветер и по шахте лифта воздух проходил через бельевой шкаф.

– Ты оставила дверь в эллинге открытой? – поинтересовалась хозяйка.

– Нет, конечно, – ответила другая женщина.

Значит, они обе прекрасно знали про туннель. А что касается любви к мужу, Камерон разыграла передо мной сцену с мастерством, достойным премии «Оскар».

– Может быть, ветер распахнул одну из дверей внизу, – предположила она. – Надвигается буря.

– Даже не знаю, надо сходить посмотреть.

– Мы вроде как собирались ложиться спать.