Камерон была совершенно обескуражена и тем, что она услышала, и моим гневом. Ингрид же, напротив, не утратила присутствия духа и отплатила мне той же монетой.
– И вы ему поверили? Франко – ваш свидетель? Парень, который щупает на пляже женщин среднего возраста за десятку с мелочью? Да любой приличный адвокат порвет его в клочья! А вы, интересно, в курсе, что этот парень торгует марихуаной? Небось не знаете, что на самом деле его зовут вовсе не Джанфранко и что никакой он не итальянец? Ну конечно, какая женщина потеряет голову от парня по имени Абдул! Хотя что я вам рассказываю? Вы же, наверное, все это и сами успели выяснить.
Ингрид смотрела на меня в упор, а я мысленно ругал себя. Я, конечно, почувствовал, что по-английски Джанфранко говорит скорее со стамбульским, нежели с неаполитанским акцентом, но времени обдумать это у меня не было.
– Вижу, вы не распознали его национальность, – сказала она, улыбнувшись.
– Это не столь существенно. Меня не волнует его настоящее имя и происхождение.
– А для меня это вопрос доверия. Джанфранко его не заслуживает вовсе, да и ваши акции тоже падают.
– Вы юрист, миссис Коль?
– Нет, но я много читаю.
Что-то в ее манере держаться, в том, как смело она бросала на меня гневные взоры, навело меня на мысль о репетициях.
И я спросил наугад:
– Где это было: в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе?
– О чем вы?
– Вы ведь обучались актерскому мастерству?
Ингрид никак не отреагировала, но я заметил взгляд, брошенный Камерон, и понял, что угадал.
– Вы вправе выдвигать любые теории, мистер Уилсон, но, по-моему, если Абдул, то есть Джанфранко, знает потайной ход в дом, то, скорее всего, и Доджа убил именно он.
– Но в этом нет никакого смысла, – возразил я. – Зачем ему это было делать?
– А мне зачем?
– Полагаю, вы состоите в любовной связи с Камерон и обе планировали убить Доджа, чтобы завладеть его деньгами.
Ингрид рассмеялась:
– Нас с Камерон ничего не связывает. Встречались с полдюжины раз. Больше всего времени мы провели вместе в ветеринарной клинике. Тоже мне, нашли любовников!