Сиверсия

22
18
20
22
24
26
28
30

Стоп!

В пахнущем цветущей черемухой воздухе вдруг раздался непонятный звук, похожий на звук камертона, и мир вспыхнул вдруг красками и задрожал, взволнованно и зыбко.

Он протянул руку к цветам, рука дрогнула, на мгновение замерла.

Нет, последние сомнения тоже были отброшены!

Он собрал превосходный букет этих дивных голубых, с прозрачными бутонами, точно хрустальных цветов. Собрал для нее.

– Храни тебя Бог, родная моя. Я так хочу, чтобы ты была счастлива. Пусть не со мной, но счастлива…

Хабаров бережно спрятал букет на груди, защищая от мороза и ветра, и побрел назад.

– Не волнуйся, Княгинин! В порядке твои ребята! – кричал в трубку начальник погранзаставы майор Жамлин. – Мы их в госпиталь определили. Уже оказываем твоим ребятам помощь. Что ж делать, если у вас все еще света белого не видно?

– Надо бы их в краевую больницу поскорее. Я уже и с врачами договорился, – сказал Княгинин. – Ты вот что, служивый, как только Владивосток откроется, давай сразу их транспортируй туда. Керосином поможем!

– Понял. Не переживайте там. Видел я ваших ребят. Живые. Адекватные. Да, тот, что пассажир, все время про цветы какие-то говорит.

– Цветы?

– Ну да! Спрашивает, где цветы, что были у него за пазухой.

– И где эти цветы?

– В том-то и дело! Не было при нем никаких цветов! Точно – не было! Мы когда их нашли, они спали. Представляете, запалили клином огромный кострище, а сами посередине легли на кедровый лапник. Так у них там, как в бане, жарко было. Видать, натерпелись мужики за ночь, отогревались. По этому костру мы их и нашли.

– Молодец, Василий Борисович! Спасибо и тебе, и твоим пограничникам.

– Служу России. Честь имею!

Утро смотрело на мир с задорной улыбкой.

Хабаров шевельнулся, тело плохо слушалось. Оно было чужим и ватным. Но там, где он лежал, было уютно и тепло и почему-то пахло ее любимыми духами.

Вдруг он ощутил прикосновение руки. Рука потрогала его лоб, шею, погладила по щеке и исчезла куда-то.

«Куда же ты?»