Когда расстояние достигло нескольких метров, американец снова открыл огонь. Одна из пуль сорвала зеркало, висящее в салоне. Здоровой рукой Никитин вцепился в руль мертвой хваткой, а сам отклонился вправо, под приборную панель. Машины разделяли каких-то два-три метра.
Стрельба прекратилась. Пользуясь тем, что американец принялся перезаряжать магазин, Никитин, прижав подошвой педаль акселератора, обошел соперника. Оскалившийся американец что-то прокричал, вытягивая из окна руку с пистолетом.
Майор Никитин отпустил педаль и прокричал:
– Привет от Гастелло!
Машина рванулась вперед, как пришпоренный жеребец. Он слегка повернул руль, и его внедорожник ударил в бок «Хаммеру» Лонгмана. Оттуда грохнул выстрел, но пуля прошла мимо.
От удара автомобиль Никитина тряхнуло, но он удержался на дороге, тогда как «Хаммер» с американцем, громыхая, словно гигантская жестянка с металлическим хламом, завалился набок.
Майор затормозил. Вышел из машины, взял в правую руку пистолет и глянул вниз. Вплотную к перевернутому автомобилю лежала фигура водителя. Она была видна лишь до пояса, все остальное находилось под тяжелым корпусом. Рядом копошилась фигура того, который стрелял в Никитина из окна. Нос у американца был разбит, вся нижняя часть лица окровавлена, как будто он зачем-то намалевал себе красную бороду.
Не сводя глаз с его рук и держа собственный пистолет наготове, Никитин стал спускаться вниз.
– Не бойся, – сказал американец на чистейшем русском языке. – Патроны рассыпались, а магазин потерялся, пока мы кувыркались. Я без оружия.
– Вставай и иди сюда, – приказал Никитин.
– Лучше ты иди сюда. У меня кое-что для тебя есть.
– Тебя как зовут?
– Карл. Карл Лонгман.
– Так вот, Карл Лонгман, – отчеканил Никитин, – когда тебе приказывает российский офицер, делай что тебе говорят, а не торгуйся. Меня это нервирует.
– Я не торгуюсь, – поспешно проговорил американец. – Точнее, да… торгуюсь. – Он издал нервный смешок. – В машине кейс, набитый упаковками долларов. Бери его, а меня отпусти.
– Заткнулся. Встал. Пошел наверх. Точка.
Услышав тон, которым это было произнесено, Лонгман подчинился и, прихрамывая, стал карабкаться по склону. В голове у него было пусто, как будто все мозги вылетели оттуда, когда он катился с холма.
Заложники, выведенные из тесной затхлой пещеры, вели себя так, словно вдыхали не чистый горный воздух, а некий опьяняющий газ, от которого одни рыдали, другие смеялись, третьи погружались в подобие транса, никак не реагируя на происходящее.
Тем, кто нуждался в медицинской помощи, оказывали ее бойцы «Осы» и «Набата», поскольку военврач Матросов был занят ранеными. Для них соорудили носилки, в которые просунули жерди.
– Моих заберешь? – спросил Никитин у Андреева, кивая на раненого Чебака и убитого Селезнева, заботливо уложенных в тени. – Я дам тебе пару человек, которые проводят вас до аэродрома.