— Напрасно ищете. Нет у нас ни самогонного агрегата, ни самогону. Не пьем мы.
— Не пьете? — с вызовом посмотрел на него Николай.
— Нет. Не имеем такой вредной привычки, — серьезно ответил хозяин.
— Вредной, говорите? — переспросил Осипов, не скрывая раздражения.
— Ага, — подтвердил хозяин. И добавил убежденно: — И разорительной к тому же.
Осипов мрачно посмотрел на хозяина, кивнул то ли в знак согласия, то ли вместо «прощайте» и пошел со двора. За ним потопал Жора.
— Видал? — спросил Николай, когда они отошли несколько саженей от ворот усадьбы.
— Чего? — непонимающе посмотрел на него Стрельцов.
— Не пьют они. Дескать, оттого у нас и достаток, что не имеем такой привычки.
— И что в том худого?
— А то, что иным жрать нечего, а эти как сыр в масле катаются, — буркнул Осипов. — Так быть не должно! — рубанул он воздух рукой, словно в ней была зажата шашка. — Коли все страдают, так все! Не должно быть так, чтобы одни хрен последний без соли доедали, а другие жировали и наживались на чужой беде.
— Ты этих имеешь в виду, у которых мы только что были?
— А хотя бы и этих, — с некоторым вызовом ответил Осипов, продолжая злиться невесть на что.
— Да что-то непохоже, чтобы они на чужой беде наживались, — не согласился с другом и старшим товарищем Жора. — Ты видел, сколько у них всякой живности? Ее кормить надо, ухаживать каждый день. Да они часу свободного, наверное, на дню не знают.
Осипов промолчал. А потом велел Стрельцову взять все же этого мужика с достатком на заметку…
Проулок меж Пожарной и Мытной оказался становищем беспризорников. Стояло тут два заброшенных дома: один деревянный, в два этажа, с разобранной крышей, другой — наполовину деревянный, первый этаж каменный, в запустение еще не совсем пришедший. Когда Коля и Жора только ступили в проулок, раздался пронзительный свист и звонкий ребячий крик:
— Шухер, «мусора»!
Как они определили, что Осипов и Стрельцов из уголовного розыска, оставалось только домысливать. Очевидно, несмотря на возраст, глаз на легавых у них был шибко наметан. Тотчас из дверей и окон обоих домов посыпались пацаны, как горох из прохудившегося кармана, и бросились в сторону Пожарных огородов. Ловить кого-либо из них было бесполезно. Да и не стояло перед Осиповым и Стрельцовым такой задачи.
— Здесь нам делать нечего, — заявил Осипов, и они снова вышли к Хавскому переулку и направились в сторону Люсиновской улицы. Ступив на нее, Коля и Жора начали обход дворов, двигаясь от Серпуховского вала на север, в сторону Добрынинской площади.
Самогонку, аж восемь четвертей[8], они нашли в чулане одного из домов близ пересечения Люсиновской с Большой Серпуховской улицей. Там же стоял и самогонный агрегат на два ведра, спрятанный под грубую рогожу. Осипов покривился, но делать-то нечего: пришлось составить акт на изъятие аппарата и самогона. Все противозаконное хозяйство под причитания дородной бабы и молчание худого хмурого мужика вытащили во двор и прикрыли мешковиной.