— Я могу осмотреть твою квартиру?
Почуяв неладное, Лев ответил:
— Я пойду с тобой.
— Нет, я предпочитаю работать в одиночку.
Лев кивнул. Василий вышел из комнаты.
Гнев перехватил ему горло. С трудом проталкивая воздух в легкие, Лев тупо уставился на перевернутую постель. И вдруг он с удивлением услышал чей-то негромкий и мягкий голос у себя за спиной. Это был Федор.
— Ты все-таки сделал это. Рылся в вещах своей жены, распотрошил свою постель, сорвал доски пола — разодрал в клочья собственную жизнь.
— Мы должны быть всегда готовы к тому, что сами станем объектом обыска. Генералиссимус Сталин…
— Знаю. Наш вождь сказал, что в случае необходимости следует обыскать и его квартиру.
— Мы не только можем, но и должны оказаться под следствием.
— И тем не менее ты отказался расследовать смерть моего сына. Ты согласился следить за своей женой, за собой, своими друзьями и соседями, но при этом отказался хотя бы осмотреть его тело. У тебя не нашлось какого-нибудь жалкого часа, чтобы увидеть его вспоротый живот и то, что он умер с грязью и землей во рту?
Федор был спокоен, голос его звучал мягко и негромко — гнев и боль его притупились. Они превратились в лед. Теперь он мог без опаски разговаривать со Львом в такой манере — открыто и откровенно, — потому что знал: Лев больше не представляет для него опасности.
— Федор, ты тоже не видел его тела.
— Я разговаривал со стариком, который обнаружил его труп. Он рассказал мне обо всем, что видел. Я помню ужас в глазах старика. Я разговаривал со свидетелем, с той женщиной, которую ты так напугал. Какой-то мужчина держал моего сына за руку и вел его вдоль железнодорожных путей. Она видела лицо этого мужчины. Она может описать его. Но никому не нужно, чтобы она заговорила. А теперь и она напугана. Мой мальчик был убит, Лев. Милиция заставила всех свидетелей изменить показания. Я ожидал этого. Но ты был моим другом. А ты пришел ко мне домой и потребовал, чтобы моя семья держала рот на замке. Ты угрожал скорбящим родителям. Ты прочел нам какую-то филькину грамоту и заявил, что мы должны поверить в нее. Вместо того чтобы искать человека, который убил моего сына, ты даже похороны приказал провести тайком.
— Федор, я пытался лишь помочь вам.
— Я верю тебе. Ты хотел подсказать нам, как выжить.
— Да.
— И в каком-то смысле я даже благодарен тебе. Иначе человек, который убил моего сына, убил бы и меня, и всю мою семью. Ты спас нас. И поэтому я здесь, не для того, чтобы злорадствовать, а чтобы отплатить добром за добро. Василий прав. Ты должен пожертвовать своей женой. Не трать время на поиски улик. Отрекись от нее, и останешься жив. Раиса — шпион, решение об этом уже принято. Я читал признание Анатолия Бродского. Оно написано теми же самыми черными чернилами, что и рапорт о смерти моего сына.
Нет, Федор ошибался. Он до сих пор был в бешенстве. Лев напомнил себе, что у него несложное задание — проследить за своей женой и доложить об этом. Его жена была невиновна.
— Я убежден в том, что упоминание предателем моей жены объясняется лишь местью и ничем больше. И пока что мое расследование лишь подтверждает это.