Парк Горького

– Э… – усмехнулся собеседник, – да какая это жизнь, простите…

Зазвонил телефон. На том конце провода оказался Яша, который сообщил, что на Большой Пироговской обнаружился Дмитрий Пушкин, который вроде бы подходит под описание человека, которого они ищут. Впрочем, есть еще такой момент, считать ли фамилию Пушкин звучной, но Петрович решил, что со счетов ее сбрасывать нельзя.

– Раздобудьте под любым предлогом фотографию Пушкина, – распорядился Опалин, – отдайте ее Юре, и пусть он предъявит свидетелю, он знает какому. О результатах доложите…

Он повесил трубку и повернулся к Лучину.

– Кто, кроме вас, знал о том, что Марья Груздева скрывается в комнате вашего дяди?

– Никто. Я никому не говорил. За кого вы меня принимаете…

– Тогда, выходит, она сама вызвала кого-то на встречу? Послушайте, Михаил Филиппович, в комнате явно находился еще один человек. Кто это мог быть?

Лучин долго молчал, но по лицу его Опалин угадывал, что силы допрашиваемого на исходе.

– Она говорила, что ее обманули, – наконец прошелестел допрашиваемый.

– Кто обманул?

– Не знаю. Не знаю! Она со мной не делилась…

– Она упоминала, кто помог ей избежать расстрела? Ну же, Михаил Филиппович. В жизни не поверю, что вы с ней об этом не говорили…

– Она не… – Кадык Лучина дернулся. – Ей не нравилось говорить об этом. Я только знаю, что вместо нее расстреляли другую… какую-то женщину из тюремной больницы.

– Да? И как же так вышло, что та женщина не сопротивлялась, не назвала свое настоящее имя?

– Я не очень понял, но, кажется, она была в беспамятстве… Она не понимала, что происходит.

Опалину захотелось закурить. Вот, значит, как Марья Груздева уходила от смерти – вольно или невольно подставляя вместо себя другого человека, и в случае с расстрелом, и в случае с парком Горького, где вместо нее убили студентку Левашову.

– А где Марья жила после того, как ее официально расстреляли?

– Я так понял, что за границей. Но ей там не нравилось.

– Почему?

– Она не говорила. По-моему, ей просто было… скучно.