Пока рейтары спешивались, лилитки кинулись в дом и вывели оттуда под руки хозяина поместья – седого, обросшего щетиной старичка, с трясущимися руками и головой. Именно такой эффект может оказать на мага неожиданно примененное заклинание Нейтрализации – точнее, вызванный им откат. Племянник и наследник хозяина, которого все уже звали «молодым барином», пропал бесследно, и после долгих поисков был обнаружен утонувшим в выгребной яме. Как говорится, слишком хитрым быть тоже плохо. Хотя и сам старый хозяин поместья тоже ненадолго пережил своего наследника, будучи забит насмерть цепами рабочих лилиток. А не люби ты смотреть порку своих рабочих, иначе они тебе все это запомнят и потом отомстят. Под те же цепы попали и три обнаруженных в доме эфеба, тела которых потом вместе с телом хозяина утопили все в той же выгребной яме. Гапке относился к таким существам с непередаваемой гадливостью, и поэтому не пошевелил даже пальцем для того, чтобы спасти юношей. По его мнению, лилитки были в своем праве, выбивая дух из тех, кто поплыл по течению и зарабатывал себе сладкую жизнь постыдным способом.
Потом был разгул, но в меру. К хозяйским винам тевтоны отнеслись неодобрительно – какой дурак портит их, настаивая на специях? Такие вина можно пить только в горячем виде в холодную и сырую погоду, но здесь такой не бывает. Зато им понравилось темное пиво, которое варили для Псов и Волкодавов. Очень хорошо оно пошло под жареное мясо, которое быстро сварганили победителям работницы кухни. Как только начало темнеть, Гапке выдвинул на совсем близкую Дорогу один эскадрон с приказом перехватывать всех прохожих и проезжих, причем в обе стороны. Остальные продолжали сидеть за длинным наскоро сколоченным столом, жуя жареное мясо и потягивая пиво, время от времени то удаляясь в маленький домик в конце двора для удовлетворения естественных надобностей, то в обнимку с одной из лилиток в хозяйские или гостевые спальни. Нормально же сидят люди – и никто не пьян, и все довольны, девочки тоже. А вот тот эскадрон, что был поставлен дежурить на Дороге, через два часа должен быть сменен следующим, и так далее. Хоть Гапке и не ожидал каких-либо перемещений местных в ночное время, ибо у них это было не принято, но все равно держал в бодрствующем состоянии больше половины своего полка. Схема была такая. Один эскадрон в засаде на Дороге, два эскадрона дежурят в захваченном поместье в полном боевом вооружении, но при этом для них никаких баб-с, еще два бодрствуют (быть может, с бабами), и еще три отдыхают во всю широту тевтонской души.
ЧП приключилось уже в конце первой смены. Когда вдали на Дороге послышался топот бегущего во весь опор уткозавра, то командир первого эскадрона гауптштурмфюрер Вернер Краузе матерно выругался. Чем ему, во имя Отца, останавливать такую громилу? Она же на всем скаку в состоянии опрокинуть пару рейтар в полном вооружении! Вот где пригодились бы арбалетчики, способные нафаршировать зверюгу своими болтами, замедляя ее разбег – но здесь их нет. В любом случае, есть приказ, и эскадрон уже строился – один взвод клином для нанесения таранного удара в лоб, еще два по обочинам дороги для того, чтобы добить раненого и замедлившегося зверя ударами в бока.
Но этого не потребовалось. Когда в грудь уставшего от долгого бега динозавра ударили разом три копья, то дестрие, каждый из которых весил более тонны, и в атакующем галопе развил скорость более пятидесяти километров в час, на ногах устояли, а вот зверюга, грудь которой оказалась пробита копьями, всхлипнула, осела на хвост и задние лапы и, издав нечто среднее между воем и душераздирающим визгом, рухнула на правый бок, чуть не придавив ногу седока. Спешившиеся рейтары стремительно подскочили к дергающемуся лежа на боку динозавру. Двое принялись рубить палашами вздрагивающую шею динозавра в самом тонком месте у головы, а еще двое выдернули молодого Пса из-под слегка придавившей его туши (помогли крутые округлые бока динозавра), обезоружили и отобрали сумку с посланием, после чего насовали под микитки для улучшения самочувствия и связали арканом по рукам и ногам.
И вот как раз в этот момент из поместья прискакал встревоженный Гапке, ибо динозаврий предсмертный вопль был слышен на километры вокруг. С одной стороны, Гапке обрадовало то, что его парни повязали гонца, а с другой – опечалила валяющаяся на дороге дохлая туша уткозавра, которую и с разбега не перепрыгнуть, а рыцарские дестрие не першероны, волоком тянуть тяжести не предназначены, да и упряжи такой нет.
Но, как ни странно, пока тевтоны в поместье допрашивали гонца, проблему с динозавром решили рабочие лилитки, которые привели двух флегматичных одомашенных тхоргов (трицератопсов). Рабочие лилитки опутали задние лапы и хвост несчастного уткозавра канатами из растительного волокна – и тхорги флегматично потащили жертву обстоятельств туда, где ее разделают, а потом используют на благо тех, кто мясо ест раз в несколько дней. Уже к утру от уткозавра останутся только кости, ибо рабочих лилиток в окрестных поместьях много, очень много, и все они хотят есть хоть что-то, кроме надоевшей безвкусной каши.
Тем временем Гапке, его маги и прикомандированная к полку дикая лилитка Пунг допрашивали злосчастного Пса-гонца. Честное слово, даже обидно – мальчишка раскололся почти сразу, имея только одну просьбу – не отдавать его Пунг для сексуально-кулинарных забав. Дикие лилитки, они такие – никогда не знаешь, чего от них ждать. Известие о задуманной наутро резне и поджогах привело Гапке в ярость, ведь он уже видел город Ашор хотя бы частично своей собственностью, а лилитки и прочие слуги, которых содомитяне задумали перебить, должны были стать его новыми сервами.
– Значит, так, – сказал он Пунг, – переводи этому молодому придурку. Мы сейчас оставим его в живых, и даже подбросим обратно в город, но за это он передаст горожанам наш ультиматум. Там на том конце долины только одна половина нашей армии. Здесь тут со мной вторая половина, которая не даст никому удрать. Завтра утром мы войдем в их тухлый городок сразу с двух сторон, и если кто-то будет застигнут вне своего дома, то будет немедленно убит. Тот, в чьем доме будет повреждено или уничтожено хоть какое-нибудь имущество, тоже будет убит. Того, кто попытается покинуть без нашего разрешения город или оказать нам сопротивление, ждет та же участь. Переведи ему, что если он не согласен выполнить мое поручение, то я отдам его тебе, и ты сможешь заживо высосать его мозг и съесть печень.
Гонец был согласен, очень даже согласен, поэтому вопрос разрешился к взаимному удовольствию, и Гапке, подняв полк в седло, повел его на рысях в сторону Ашора. Пока шла подготовка к маршу, рейтары надевали доспехи и седлали коней, Гапке вызвал к себе полкового мага и, установив связь через магическое связное зеркало, сообщил двум остальным командирам полков об изменениях в обстановке, в результате чего после полуночи тевтонские силы начали стягивать кольцо окружения вокруг главного города этой долины.
Тридцать второй день в мире Содома. Ночь. Заброшенный город в Высоком Лесу.
Бронзовый Меч-махайра по имени Дочь Хаоса.
Сегодня мы с моей милой Никой, как обычно, танцевали, плетя моим острием замысловатую вязь узоров колющих выпадов, рубящих взмахов и блоков. И вот неожиданно настал тот момент, когда я впервые почувствовала Нику не только как руку в шершавой перчатке, которая держит мою рукоять, но еще и как другой разум по ту сторону длинного-длинного коридора, куда кричи не кричи, не докричишься. Но то, что ее присутствие вообще ощущалось, уже было огромным прогрессом.
Наш танец продолжался, и с каждым движением, сопровождавшимся легким посвистом моего клинка, Ника становилась ко мне все ближе и ближе; и вот взмах, блок, выпад, снова блок – и я, если бы у меня были руки, сказала бы, что дотянулась до Ники кончиками своих пальцев. Она тоже меня почувствовала и тянулась в мою сторону. Это из-за ее помощи мы так быстро преодолели эту пропасть.
– Привет, Ника, – сказала я, присвистывая в рубящем взмахе который обычно исполняют во время конной атаки, догоняя и рубя бегущих (это я от волнения), хотя мы были пеши и стояли на ровной земле.
– Привет, Дочь Хаоса, – ответила мне Ника, – это правда, что ты сама меня выбрала?
– Правда, моя милая Ника, – ответила я, – я так рада, что теперь ты есть у меня, а я есть у тебя. Ведь мы так замечательно подходим друг другу.
– Да, – сказала Ника, поднимая меня в салюте, – мы так замечательно подходим друг другу. Но только тебе придется научить меня фехтовать, ведь почти не владею этим очень важным искусством, и то, что показал капитан Серегин, разучиваю здесь, где никто меня не видит, потому что не хочу позориться со своим неумением.
– С превеликим удовольствием, моя радость, – согласилась я, – ведь ты лучше многих и многих, кому довелось меня носить. Самое главное – у тебя твердая рука, верный глаз и ты никогда не мешкаешь с решением, когда его надо принимать быстро, и никогда не суетишься, когда надо еще немного подождать.
– Разумеется, – ответила Ника, проводя режущий взмах, – ведь я снайпер, а для него такие качества тоже особо важны.
– А кто такой снайпер? – с интересом спросила я.
ebooksa