— Не весь, но там теперь холодно и мокро…
— Садись, грейся, — лениво предложил я.
— А ты теперь мудрая черепаха, да? — спросила Настя, усаживаясь рядом.
— Я всегда мудрая черепаха… Особенно когда не надо никуда бежать и ничего делать, — так же лениво ответил я, но нашёл в себе силы залезть под кровать и вытащить запасной комплект посуды. — Угощайся, бери вино…
— Спасибо, — Настя смущённо взяла посуду. — Ничего, что я вот так нагрянула?.. Я к девочкам сунулась, но там и так перенаселение. Забились в первые дома, а шалаши не выдержали. В нижнем посёлке тоже приткнуться негде. А из мужчин я здесь только тебя и Кирилла знаю… А к Кириллу страшно было. Да и стыдно…. А к тебе тоже стыдно, но не так стыдно. Ой…
Я не спеша изогнул одну бровь, слушая растерянное щебетание девушки. Однако она долго не замечала мою пантомиму и только под конец осеклась.
— Прости, я болтаю много… — Настя попыталась улыбнуться. — Но это я от нервов! Меня молнией никогда не убивало… Ну, понятно, если бы убивало, я бы сюда и не попала!
— Настя! Набери рагу в ложку и набей себе рот, пожалуйста, — попросил я.
— Ы фо фуфет? — спросила она, выполнив просьбу.
— Я надеялся, что будет тишина, — ответил я.
И наступила тишина… Всё так же сверкали молнии, всё так же грохотал гром, а ливень гремел по крыше и стенам, каким-то чудом и Филиным трудом сдерживающим воду. Трещали дрова в очаге, завывал ветер снаружи, скребла ложкой по миске Настя… Но ведь и тишина не бывает абсолютной. Вот это и есть — почти полная тишина. Если бы рядом сидела не Настя, а Ира — конечно, было бы лучше.
Настю пришлось оставить ночевать — идти ей было откровенно некуда. На выбор я предложил один из двух вариантов: либо в шкуре и на полу, либо на лежанке, но без шкуры. Дама заняла лежанку. Правда, после перерождения спать ей ещё не хотелось, а вот у меня уже глаза слипались. Так что, свернув посиделки и объяснив немудрёную технику работы с печкой, я закутался в своё «одеяло» и уснул на полу между печкой и лежанкой.
Естественно, девушка забыла от переживаний всё, что я ей объяснял: просто подбросила дров прямо перед сном и легла спать. И к утру в доме стало отчаянно холодать. Как сама Настя спала — вообще не представляю, а вот мне в шкуре было нормально. Я снова растопил очаг, подбросил дров и выполз на белый свет…
Это была катастрофа! Обрушившийся ночью на остров шторм раскидал всё, что было плохо закреплено. Шалаши и навесы, кроме жилища Ручки, были размазаны, как масло, по всему посёлку. Выжили только первоначальные поделки по проекту Сашка, да и многие из них лишились целых сегментов покрытия, зияя неприглядными дырами. Побудка сегодня не понадобилась — многие уже проснулись и, дрожа от холода, жались у разведённых костров.
Волны с рёвом налетали на пляж, докатываясь почти до самой границы леса. Серое небо всё ещё низко нависало над землёй, а ветер никак не мог определиться, с какой стороны он дует. Всё во мне кричало, что природа ещё не сдалась — так что «ждите рецидива».
Саша уже проснулся. И выглядел весьма помятым, хотя его домик устоял под ударами стихии. Он сидел рядом с костром и усталым взглядом смотрел в пламя. Я подошёл и сел рядом. Мимо прошёл хмурый Плутон и молча, без всяких песен, сиганул с обрыва.
— Вот так ночка, — вздохнул напарник. — Вот мы строили-строили… И всё сдуло… Далеко нам до Наф-Нафа.
— Надо было вчера основательнее укреплять, — заметил я. — Да и в остальное время не филонить… Ведь погода не первый день портится.
— Ну да, расслабились мы что-то… — согласился Саша. — Еле-еле ночью раскидали жителей по уцелевшим строениям…
— Сегодня всем миром соберёмся… И построим что-нибудь! — сказал я с уверенностью. — Топоры есть, силёнки есть!