Император сказал ему, что этот символ означает равновесность.
Место, в котором он находился сейчас, было отголоском той комнаты. Он видел ее такой, какой она была, и такой, какой она станет – энергетические щиты отключены, драпировка стен изорвана в клочья, а пол покрыт трещинами. С ротонды открывался вид на весь Дворец – теперь он представлял собой аллею огня. Горячие ветры, насыщенные тлеющими углями, гуляли между колоннами. Хорус одобрительно взирал на это зрелище.
– Зачем ты привел меня сюда, отец? – спросил Луперкаль.
Император не проявлял себя. Хорус чувствовал его присутствие всюду вокруг, но не воочию.
Магистр Войны поднял брови при виде этого зрелища. Он чувствовал ужас Четверки, но его это мало интересовало – Отец никогда не любил давать прямые ответы. Взгляд Луперкаля блуждал по комнате и остановился на куче подушек – здесь они с Императором долго беседовали в ту первую ночь, а затем глаза Хоруса переместились к столу, за они обедали вместе, когда позволяло время – его всегда было мало, ведь Император был занят своей Великой Работой…
«Своей великой ложью», – подумал Магистр Войны. – «Но в начале у Него было больше времени для Хоруса, чем для всех остальных – тех, кто был найден после».
Когда-то это было очень важно для Луперкаля – хоть, по правде говоря, и не имело никакого значения. То были дни, полные лжи, предназначенной для удовлетворения тщеславия тирана.
Это опечалило Хоруса. Все было напрасно…
В комнате у одной из стен располагался древний стол для регицида. Он покоился на одной центральной витой ножке. Его поверхность же состояла из врезанных в нее деревянных квадратов, образующих игровое поле: дерево, было настолько старым, что белые квадраты потемнели, а черные выцвели до оттенков коричневого.
На доске застыла игра, прерванная на середине партии. Фигуры из слоновой кости, ставшие со временем молочного цвета, находились в обороне, и половина из них уже покинула доску. Фигуры из черного дерева, почти в полном составе, выстроились против них. Поверх голов своей челяди, черный и белый короли смотрели прямо друг на друга. Хорус нагнулся, чтобы получше рассмотреть происходящее: атака была глубокой ошибкой, а оборона имела множество брешей.
Крупинки пыли и мусора усеивали доску. От костров снаружи на нее падал пепел. Когда одно из серых хлопьев грязи осело рядом с черным королем, он увидел, что фигура покоится в луже крови.
Он покачал головой, удивляясь этому символизму.
Как бесхитростно…
Луперкаль выпрямился, взял фигуру раба и по наитию передвинул его, блокируя белую башню. Основание статуэтки легко щелкнуло по древнему дереву, словно бы ставя точку.
– Я проверил твои стены, отец. Мои армии готовы начать наступление. Почему ты все еще сопротивляешься? Ты можешь увидеть, что будет в конце – я знаю, что можешь. Твое сопротивление бессмысленно. Ты – проклятие Человечества. Отпусти же людей! Дай мне спасти их!
Ответа не последовало.
Хорус отошел в сторону от игровой доски.
– Твой ход, отец, – тихо сказал он.
«Мстительный Дух», недалеко от орбиты Терры, 15-ое число, месяц Квартус
Воздух в безымянном святилище Хоруса, в котором Аббадон присматривал за своим отцом, был отвратителен.