— Да.
— Тогда бегом переодеваться! Сейчас сюда сам король заявится. И помни, пожалуйста, — ему лучше не хамить.
— Но и лебезить тоже не буду! — решительно откликнулась женщина уже из другой комнаты.
— И не надо.
Скрипнула дверь, пропуская необычную для Земли парочку — плывущего в полуметре от пола обездвиженного Базара, который бешено вращал глазами и ругался явно не по-даемарски, и довольного Сезара. Вернее, довольного до того момента, пока он со всей дури не боднул низкий потолок прихожей и потом с минуту, ругаясь уже классически, не выколупывал оттуда своё развесистое достоинство. Руму очень хотелось заржать в голос, но он сдержался.
Тут из комнаты выплыла хозяйка, одетая в очень красивое длинное платье с таким вырезом, что у короля началось временное косоглазие.
— Добрый вечер. Прошу к столу, а то всё остынет.
Сезар почесал лоб и милостиво кивнул. Это Рум уже принюхался к заманчивым ароматам, а на вновь прибывшего они подействовали самым благотворным образом.
— Сын ваш тоже голодный, весь день работал. Освободите его, пожалуйста.
— Слушай, что умные люди говорят! — сверкнул глазами Базар. — Куда я денусь? Убирай давай свою сетку, я жрать хочу!
Король заметно поморщился — что за выражения! — но обездвиживание снял. Одновременно мстительно убрал антиграв, и Базар своей немалой тушей грохнулся на пол. На столе дружно подпрыгнула посуда. Хозяйка дёрнулась к демону:
— Ушибся, Боренька?
— Нет, Настюш, не волнуйся. Сейчас руки помою и приду. И покупки подберу. НАДЕЮСЬ, ЯЙЦА НЕ РАЗБИЛИСЬ!
Сезар демонстративно закатил глаза.
Еда оказалась действительно вкусной. Рум ел да нахваливал, остальные не отставали. Король с любопытством выспрашивал название того или иного блюда и особо налегал на Настины пирожки с капустой.
— Послать тебя, что ли, в людиную лавку за этой капустой? Пусть мне завтра таких же наделают!
Базар бросил быстрый взгляд на свою девушку, но она притворилась, что разглядывает «интересный» пейзаж за окном.
После чая с мёдом и домашним вареньем сиятельный сыто откинулся на спинку стула и соизволил поблагодарить хозяйку за гостеприимство и за то, что приютила блудного принца. Потом достал из кармана увесистое ожерелье из красных самоцветов (самых дорогих, между прочим) и положил перед ней на стол.
— Вот тебе за труды.
Настя затравленно уставилась на ожерелье, а потом решительно махнула косищей, чуть не попав Руму в глаз.