Страховщик

– Мы уходим. Найдем другую больницу.

– Никуда вы не пойдете! – объявил доктор.

Хорхе не понял, когда и откуда в палате появились двое дюжих санитаров. Очень странных. Вместо белых халатов или другой медицинской одежды на них были длинные плащи и широкополые шляпы. По кивку «врача» они схватили Хорхе за руки.

– Отпустите меня! – вскричал он.

– Вколите ему успокоительного! – тем же безумным голосом приказал «врач». – У него истерика!

В тот же миг ему задрали рукав, Хорхе ощутил прикосновение ватки, смоченной в спирту, и мгновенную боль укола.

Вошли гуськом три медсестры. Черная и костлявая принялась раскладывать на металлическом подносе в ногах кровати набор каких-то жутких медицинских инструментов. Инес теперь не только кричала – она отбивалась, пыталась бежать; но две огромных медсестры навалились на нее и распластали на кровати, а «врач» в маске развел ей ноги и пристегнул скобами к прикроватным столбикам.

Хорхе отчаянно рвался из рук «санитаров», однако вскоре ослабел, и если б «санитары» не держали его с двух сторон, рухнул бы на пол. Под действием укола он не мог даже кричать.

Зато видел все.

Да, видел он все.

Много часов спустя – после того, как его швырнули на стул у кровати, после того, как Инес, сорвав голос в крике, наконец лишилась чувств, – пока «медсестры» вытирали кровь и уносили инструменты, «врач» подошел к нему со свертком в руках. Несколько мгновений Хорхе тупо смотрел на забрызганную кровью черную робу «врача», на безумную ухмылку ангела на маске. «Доктор» протянул ему сверток – и Хорхе увидел крохотного младенчика. Ребенок отчаянно кричал, бил по воздуху ручками и ножками; из дыры меж его ног – там, где должен был быть крошечный младенческий член и яички – хлестала кровь.

– У вас девочка! – объявил «врач».

II

После рождения ребенка Хорхе стал сам на себя не похож. О ребенке он почти не говорил; если же говорил, в голосе его звучала глубокая скорбь. Наверное, был и гнев, но гнева он не выражал. Прежний беззаботный весельчак превратился в призрак самого себя – в угрюмого, молчаливого человека, придавленного горем.

Несколько дней его история занимала первые страницы местных газет и первые места в теленовостях. Полиция и следователи допросили едва ли не весь персонал районной больницы Дезерт – всех, кто мог войти в контакт с Хорхе и Инес или хотя бы их видеть, всех, кто имел отношение к неотложной помощи; но не нашли и следа медсестры по имени Ф. Хэмлин или санитаров, отвезших их в другую больницу.

Районную больницу Уолтцер тоже не нашли. Ее попросту не существовало: о ней не было никакой официальной информации, в медицинском сообществе о ней никто никогда не слышал.

Постепенно тон новостей и газетных статей начал меняться – от праведного гнева к циничному недоверию; под конец Хорхе уже никто не верил, и ходили слухи, что их с Инес вот-вот привлекут к ответственности за увечье, нанесенное собственному ребенку, и еще целую кучу преступлений.

Хант и Эдвард, разумеется, верили каждому слову своего друга. Как и Бет, и Джоэл, и Стейси. Большинство коллег-рабочих тоже были на его стороне, хотя Лен – тот, похоже, чересчур хорошо вжился в роль Стива – держался с ним нарочито сурово и бесчувственно.

Неделю спустя с утра Хорхе во дворе администрации не появился. Допив свой утренний кофе, Хант отправился за разъяснениями к Лену и услышал: Хорхе в отпуске из-за стресса, Хант теперь будет работать с Майком Флори. Из-за отсутствия Эдварда и Хорхе обрезчикам не хватало рабочих рук, так что теперь они работали бригадами из двух, а не из трех человек.

«Отпуск из-за стресса».