На мгновение, всего на одно мгновение, Шеннон испытала то чувство, которое, как ей думалось вначале, и охватит ее сразу – чистая радость застучала ей в грудь, как в большой барабан. Во всем этом был смысл, которого ей не хватало, и Купер был сутью этого смысла.
– Когда я увидел новости, – сказал он, – то разбудил Бобби и дал ему прямой приказ из офиса президента найти и освободить ее родителей. Ли и Лизе сейчас оформляют документы. Они прилетят первым рейсом завтра утром.
– Ты можешь делать такое?
– Уже сделал.
– А неприятностей у тебя не будет?
– Иногда я немного пускаюсь во все тяжкие, – усмехнулся он. – Ты в порядке?
– В полном. Устала.
Ник подошел к ней поближе. Ему не мешало бы побриться, да и в покрасневших глазах было что-то маниакальное. Он покосился на Элис – девочка сидела на холодной земле, вцепившись обеими руками в телефон, и говорила сквозь слезы.
– Мне нужно прояснить кое-что, – признался он Шеннон.
– Да?
– Вчера вечером я был взвинчен. Наговорил такого, чего у меня и в мыслях не было. Мы с тобой можем по-разному смотреть на мир. Но я знаю, что тебе не нужно никакого биологического оружия. Я сказал глупость.
Он потянулся к ее руке, и Шеннон позволила ему взять свою теплую ладонь в его холодную.
– Я знаю: есть вещи, которых ты не будешь делать никогда, – произнес Купер.
Она не доверяла своему языку, а потому просто кивнула.
– Слушай, – сказал Ник, – сейчас мне больше всего хотелось бы поселиться с тобой на недельку в каком-нибудь дорогущем отеле и говорить, говорить. – Он улыбнулся. – И не говорить.
– Но?
– Но сейчас мы не можем себе это позволить. И я должен спросить тебя кое о чем.
Шеннон вздохнула, отняла свою руку:
– Брось, ты же знаешь, что я не…
– Постой, – перебил он. – Помолчи немного. Я тебе скажу, что мне известно. После этого можешь открыться, можешь не открываться – тебе решать. Хорошо?