Лабиринт. Трилогия

— Если мы считаем Лабиринт автономной информационно-логической системой, чей уровень сложности мы пока не можем определить и задачи которой нам до сих пор неясны…

— Неизвестны, — поправил Дугин. — Неясны — это значит, что мы что-то не до конца понимаем. В случае с Лабиринтом мы не понимаем вообще ничего.

— Как бы там ни было, — не стал настаивать на своей формулировке Майский, — создатели Лабиринта должны были предусмотреть возможность проникновения в систему инородных программ извне. Следовательно, все внешние периферийные устройства Лабиринта должны иметь надежную многоступенчатую защиту.

— Согласно отчету Кийска, Лабиринт принялся за уничтожение первой экспедиции после того, как кто-то из ее участников забрался в локус и уселся на черный куб, который, как нам теперь известно, является своеобразной панелью интерфейса. Как ты думаешь, какую информацию мог вытянуть локус из этого зада?

Майский непонимающе пожал плечами.

— Да какую угодно, — ответил Дугин на свой же вопрос. — Он получил информацию о численном составе экспедиции, о внешнем виде каждого из ее участников, узнал о том, что система безопасности станции отключена. И самое главное — Лабиринт был поставлен в известность, что сюда летит корабль со специальной комиссией Совета безопасности, которая намерена приняться за него всерьез. Скорее всего, именно это и не устраивало Лабиринт — он мог интерпретировать проявленный к нему интерес как потенциальную агрессию. И он устранил опасность простейшим доступным ему способом — уничтожил экспедицию еще до прибытия корабля. Мы же имеем возможность контролировать ту информацию, которую станем скармливать Лабиринту.

— Ты намерен вступить с Лабиринтом в диалог? — с недоумением взглянул на своего спутника Майский.

— Само собой, — ничтоже сумняшеся, ответил тот. — Если мы станем просто скачивать информацию из сети локуса, это будет не более чем банальное воровство. Я же собираюсь наладить взаимовыгодный обмен.

— С кем? — не понял Майский.

— С Лабиринтом, конечно. Если создатели Лабиринта нам недоступны, то мы можем попытаться наладить контакт с их творением, которому они, скорее всего, передали на хранение все то, чем сами когда-то владели. — Дугин чуть ускорил шаг, стараясь заглянуть в лицо шагавшему рядом с ним Майскому. — Ты понимаешь это, Антон? Контакт! Первый контакт! Первый контакт в истории человечества с цивилизацией, безмерно обогнавшей нас в своем развитии! С цивилизацией, которая смогла создать такое грандиозное сооружение! Это же… — Дугин дважды щелкнул пальцами, пытаясь найти нужное сравнение. — Это все равно что притронуться к тому, чего никогда прежде не касалась рука человека… Наверное, со времен Колумба, ступившего на берег Сан-Сальвадора, никто не испытывал ничего подобного.

В отличие от своего коллеги, Майский был чужд романтике. От близости неведомого у него не перехватывало дух и сердце не начинало биться учащенно. Для него Лабиринт был интереснейшим, уникальным объектом исследований, счастье поработать с которым выпадает на долю далеко не каждого ученого. Но отнюдь не равноправным партнером, как представлялось Дугину.

— Надеюсь, вы в своем диалоге пока еще не слишком далеко зашли? — голос у Майского был словно у строгого папаши, узнавшего, что сын его тайком бегает на свидания.

— Нет, — покачал головой Дугин. — Мы, если можно так выразиться, только представились друг другу.

— Как это понимать?

— Я уже говорил тебе, что переслал в информационную систему Лабиринта своего виртуального двойника.

— Ты сказал, что поместил виртуального двойника в оперативную память конектора, — напомнил Майский.

— Какая разница! — недовольно поморщился Дугин.

— Разница огромная! — возмущенно взмахнул руками Майский. — Ты не только нарушил известный даже младенцам запрет на копирование личности, но еще и переслал своего виртуального двойника в информационную сеть машины, созданной чуждой нам цивилизацией, в сеть машины, о назначении которой мы не имеем ни малейшего представления! Ты полагаешь, это была хорошая идея?

— А как иначе я мог найти то, что нам нужно? — с видом оскорбленной добродетели развел руками Дугин. — Если бы ученые следовали всем запретам, которые налагают на их работу государственные и церковные чиновники, то мы бы до сих пор ели мясо, зажаренное на костре. Ты любишь мясо с кровью, Антон?

Доводы, которые он привел, само собой, были подготовлены заранее. Как и рассчитывал Дугин, Майскому оказалось непросто с ходу найти весомые контраргументы. Он только что-то невнятно буркнул в ответ. Тем более что в целом он был согласен с Дугиным. Но, как ответственный руководитель, не имел права поощрять противоправные действия своего подчиненного. Даже ради торжества науки.