Лабиринт. Трилогия

— Сомневаюсь, что нам удалось бы что-нибудь отснять, даже если бы у нас была видеокамера.

— Почему? — вопрос был задан тоном учителя, который знает ответ, но хочет услышать его от своего ученика.

— Если бы все было так просто, то Лабиринт позволил бы мне спокойно скачать видеоинформацию через оставленный в локусе конектор.

— Верно, — подумав, согласился Майский.

Дугин довольно улыбнулся.

Но Майский уже не смотрел на него — он быстро шагал туда, где разворачивалось действо.

Стены по обе стороны прохода были разделены на одинакового размера квадратные экраны, на каждом из которых демонстрировался видеоматериал, отличный от того, что прокручивался на других. Изображение не скользило по поверхности экрана, а как будто находилось в глубине его. Если присмотреться, то можно было увидеть толстый слой идеально прозрачного материала, отделяющего изображение от зрителя. Должно быть, именно этим объяснялось и то, что отчетливо видеть изображение можно было, только стоя напротив экрана. И еще одна примечательная деталь — все фильмы демонстрировались без звукового сопровождения.

На первом экране Майский с Дугиным увидели группу людей, одетых в бронзовые доспехи и шлемы с наличниками и султанами. Что-то безмолвно крича и отчаянно упираясь, люди тащили к открытым городским воротам огромного коня, грубо сколоченного из досок. Действие происходило ночью, на съемочной площадке не имелось никакого дополнительного освещения, и все равно изображение было на удивление четким. Более того, оно было реалистичным. Ни один режиссер не смог бы воспроизвести все те мельчайшие нюансы, создающие некую хаотичность действий, что всегда отличает документальную съемку от постановочной.

— Это снято с натуры, — отчего-то шепотом произнес Дугин.

— Согласен, — Майский не кивнул, а солидно склонил голову, что должно было подчеркнуть его особое отношение к происходящему. — Мы видим ключевой эпизод Троянской войны. 1260 год до нашей эры по старому летосчислению.

— Ты настолько хорошо знаешь древнюю историю, что можешь назвать точную дату? — искренне удивился Дугин.

— Шлиман, — коротко ответил Майский.

— Ну да — Шлиман, — кивнул Дугин. — Я тоже про него слышал.

Майский с сожалением посмотрел на своего спутника.

— Шлиман был первым, кто занялся изучением артефактов, оставленных исчезнувшей цивилизацией, — объяснил он. — До того как Шлиман нашел Трою, сам факт ее существования относили к разряду мифов, что ставит его работу на один уровень с той, которой занимаемся мы.

— А значит, классик жанра, — теперь уже с пониманием кивнул Дугин. И с легкой иронией добавил: — Наверное, именно поэтому Лабиринт решил начать свой экскурс в историю с ключевого эпизода Троянской войны.

Майский ничего на ответил на замечание Дугина, сочтя его не столько насмешливым, сколько глупым.

— А это что значит? — Дугин обернулся и посмотрел на экран, расположенный на противоположной стене.

Пейзаж на нем был тот же самый: ночь, каменная стена, чуть приоткрытые городские ворота, деревянный конь. Вот только люди в бронзовых доспехах не тащили коня в город, а поливали его какой-то жидкостью из больших двуручных амфор. Солдаты уносили в город пустые амфоры и возвращались с наполненными, неся их привязанными к копьям, концы которых они клали на плечи. Возле деревянного коня они опоражнивали амфоры, выливая их содержимое на оставленный данайцами подарок.

— Ничего не понимаю, — растерянно провел ладонью по щеке Майский.