Выживший

— Знаю. Просто обидно, до чего мы докатились.

Я не понял, имел он в виду жизнь до атаки или после.

— Почему отцу не нравится твоя работа?

— Отцу? Он считает, что его сын достоин лучшего, и боится, что я увязну в этом магазине, вместо того, чтобы грызть гранит науки в университете. Мама согласна с ним, но пока молчит. У отца что на уме, то и на языке, а мама втихаря пытается женить меня на толстозадой дочке какого–то важного сукина сына. Поэтому я стараюсь лишний раз у предков не показываться, хотя снимаю квартиру в двадцати минутах ходьбы их дома. Знаешь, в прошлом году я больше общался с матерью на фейсбуке, чем вживую. Правда, забавно?

— Ну да, — ответил я. Мне нравилось, что Калеб говорит о родителях в настоящем времени. — Предки держали тебя в ежовых рукавицах до конца школы, а потом ты дорвался до свободы?

Он покачал головой.

— Я учился в частной закрытой школе. Как мой отец, как его отец, как отец его отца.

— Понятно.

Вблизи, при неярком свете, были заметны большие черные круги у Калеба под глазами, будто он всю жизнь не высыпался. Наверное, раньше, до атаки, он был довольно замкнутым, тихим парнем. По крайней мере, именно так он выглядел. А катастрофа стала его личной удачей, как бы кощунственно это ни звучало: теперь, если хватит сил, он может разорвать круг.

Хотя откуда мне знать. Вдруг все совсем не так.

Он мог быть душой компании, завсегдатаем вечеринок, отличным сыном — да кем угодно, только не одиночкой. А случившееся все перевернуло с ног на голову.

— И как, австралиец Джесс, нравится тебе в Нью–Йорке?

— Ага. Вернее, до атаки мне здесь нравилось гораздо больше.

Калеб рассмеялся.

— А люди? Эгоисты, индивидуалисты, думающие только о себе и о своих проблемах.

— Я не заметил, — сказав это, я попытался вспомнить что–то подобное, но со мной никто себя так не вел: мне попадались только добрые, участливые нью–йоркцы, готовые помочь.

— Ты просто не успел таких встретить. Слишком мало здесь прожил. А еще, американцы любят австралийцев.

— Мы же поддерживали вас во всех ваших войнах.

— Спасибо большое, — съязвил Калеб. — А если серьезно, Нью–Йорк — классный город. Я бы не променял его ни на какой другой. Тут есть все, что душе угодно и даже больше. Вот смотри… От моей квартиры до Манхэттена всего одна остановка, я живу на том берегу Ист–Ривер, а кажется, будто в другой стране. Проезжаешь эту одну остановку и все, будто в другом мире. Ну, так было до, я хочу сказать.

Разные социальные уровни, разные миры. Неприятие других. Перед глазами у меня вспыхнула картинка.