— Мы вдвоем постараемся объяснить ей это, — сказал я.
— А если она откажется уходить?
— Я не смогу оставить ее одну.
— Ладно.
— Ладно?
— Я пойду с тобой и попробую ее уговорить, — пообещала Фелисити, но по тому, как она почесала запястье, стало ясно: ее что–то смущает.
— Но?
— А?
— Но есть одно «но», да?
Фелисити улыбнулась.
— У меня все на лице написано?
— Ты третий человек, с которым я говорю за целых две недели. Конечно, я подмечаю каждую мелочь, — объяснил я.
— Ясно, — успокоилась Фелисити и подалась вперед на стуле. — Понимаешь, я не люблю зоопарки. Они напоминают мне тюрьмы.
Я не успел ответить — с улицы донесся какой–то шум.
— Что это? — настороженно спросил я, весь обратившись в слух и тут же забыв о признании Фелисити.
— Я говорила, что…
— Да нет, слушай!
Мы замерли.
Звук оказался знакомым, только я не сразу это понял.
— Что это? — спросила Фелисити.