Убить Сталина

Весьма серьезная фигура!

В случае неудачи вся ответственность падет на Редлиха как на начальника разведшколы, и никого совершенно не будет интересовать то, что десятки выпускников его школы успешно работают в глубоком тылу русских, внедрены в военные и государственные учреждения и верно служат на благо рейха.

Подполковник Редлих выглянул в окно. Могучая антенна, замаскированная среди высоких тополей, ждала сигнала коротковолновой портативной рации из России. С улицы ее невозможно было рассмотреть: антенна была видна разве что со стороны школы, да и то самая меньшая ее часть, строптиво торчащая из кроны. Кончик, подкрашенный в тон светло-голубому небу, практически не был различим даже с близкого расстояния. Сейчас антенна рассекала на неровные части далекую желтую луну и терялась где-то на высоте пятнадцати метров.

Если от командира группы Терехина через час не поступит шифрограмма, то отправление Маврина к русским придется отложить на неопределенное время. На экстренный случай был предусмотрен вариант дополнительной связи, но к нему следовало относиться с настороженностью, так как группа в данном случае может работать уже под контролем противника. Таким сообщениям не будет веры, и по возвращении людей из группы, даже в случае благоприятного исхода операции, они будут подвергнуты самой тщательной проверке.

Раздался телефонный звонок. Дождавшись, когда прозвучит третий гудок, Редлих поднял трубку и, стараясь скрыть нетерпение, ответил:

— Подполковник Редлих слушает.

— Господин подполковник, — узнал он голос начальника радиоразведки, — только что пришла шифрограмма от группы триста двадцать семь.

— Хорошо, — нейтральным голосом отозвался подполковник. Разведчику в любой ситуации полагалось сохранять самообладание. И тем же самым спокойным голосом спросил: — Вы заметили какую-нибудь странность во время сеанса связи?

— Ничего особенного. Почерк нашего радиста. Никаких условных предостерегающих знаков.

— Хорошо, — отозвался Редлих, машинально посмотрев на часы. — Как только расшифруете, немедленно доставьте ее мне.

Через пятнадцать минут в его кабинет постучался начальник шифровального отдела, весьма милый молодой человек, выпускник Боннского университета и, положив на стол шифровку, вышел.

Редлих развернул листок и прочел: «Сатурну. Приземлились благополучно. Готовы встретить груз. Юпитер».

Глава 30 ПРИЕМНАЯ СТАЛИНА

Пошел уже третий час, как Берия сидел в приемной Сталина. Поначалу он даже обрадовался, когда Поскребышев сообщил ему о том, что придется некоторое время подождать, — выпадала возможность детально ознакомиться с документами (более тихого места, чем приемная Сталина, невозможно было найти во всей Москве). Раскрыв портфель, вытащил документы и начал читать их, делая пометки на полях красным карандашом. Но когда были просмотрены все бумаги, а Сталин так и не пригласил его в кабинет, Лаврентий Павлович заметно сник. Так долго Сталин не держал его в приемной ни разу — очередной повод, чтобы призадуматься.

— Ты не знаешь, это надолго? — спросил Берия у секретаря.

Об отношении к тебе Хозяина можно судить по тому, как к тебе относится его челядь. В этот раз всегда любезный Поскребышев сделал вид, что не расслышал вопроса, и с серьезным видом углубился в разложенные на столе бумаги. А ведь было время, что он из штанов выпрыгивал, только чтобы угодить всесильному министру внутренних дел.

Приемная Сталина — не самое подходящее место, чтобы выражать неудовольствие, а потому следовало взять себя в руки и промолчать.

Часто большие выводы заключаются в маленьких вещах, например, как на тебя посмотрел секретарь Хозяина и сколько тебя продержали в приемной. А если учесть, что пошел уже третий час ожидания, то дела складывались скверно.

В прежние времена Лаврентий Павлович по-дружески интересовался у Поскребышева, кто именно находится в данный момент у Хозяина, но сейчас у него не было даже желания смотреть в сторону секретаря. Да и нет никакой гарантии, что тот ответит, — возьмет и опять сделает вид, что не услышал вопроса. А оплеуху от обыкновенного секретаря получать не хотелось.

Что ж, надо набраться терпения и ждать.