– То есть сейчас, забыв отвернуться от меня, ты продемонстрировал то, что мое тело тебя интересует исключительно с профессиональной точки зрения? – Ангелина лукаво уставилась в его спину.
Парень вспыхнул – она видела это даже отсюда. Порывисто дернулся в ее сторону.
– Не оборачивайся! – скомандовала.
Он замер, снова повернулся к стене. Помолчав, решительно признался:
– Ладно, поймала. Я не отвернулся, потому что хотел посмотреть на тебя голенькую.
Коварная улыбка замерла на губах: он слышал, как Геля перестала дышать, легко представил, как покраснела до корней волос. Добавил мстительно:
– Что, съела? Вот и красней теперь.
Ангелина шелестела платьем, сдержанно вздыхала.
– Бабник… Но кажется удача на твоей стороне, мне все-таки нужна помощь.
Он медленно, с видимым удовольствием обернулся. Девушка замерла перед зеркалом: руки неловко подняты вверх и вывернуты локтями в стороны, узкие бедра едва прикрывал сбившийся в темное облако подол, хрупкие позвонки извилистой дорожкой светлели на обнаженной спине.
– Я застряла, – она беспомощно крутила скованными узким платьем запястьями.
– Да уж, не повезло тебе…
Степан шагнул к ней, аккуратно расправил складки, чуть потянул подол вниз. Скользнул по бедрам высвобождая запутавшийся вокруг талии девушки шлейф. Нежно коснулся живота.
Одно движение, и платье с шелестом расправилось, опустилось вниз, едва задержавшись на девичьих плечах, обнажило грудь. Ангелина ахнула и подхватила лиф рукой, замерла, почувствовав горячие ладони на бедрах. Степан невесомо коснулся ее шеи, поправил волосы, открыв изящную шею. Будто невзначай прильнул щекой к затылку. От близости с ней в висках пульсировала кровь, воздух стал тугим и терпким, напитавшись влечением.
Он гладил ее руки, сжимал холодные пальцы, медленно забываясь, проваливаясь в вязкую тишину. Только биение собственного сердца, ее запах, нежный шелк волос. Реальностью становилась все более призрачной, и вот он уже целует ее шею, а она изгибается от его ласк, запрокидывает голову, укладывая ее ему на плечо. Легкие пальцы путают его волосы, с губ слетает вздох, оседает прозрачной вуалью на вышивку платья.
Секунды переплетались, укладываясь хрупким узором, ласки становились настойчивее и жарче.
Степан развернул Ангелину к себе, поцеловал в губы, стянул с хрупких плеч ставшее лишним платье. На мгновение она подалась вперед, отвечая. И тут же – отшатнулась, впечаталась в стену:
– Нет! – выставила руки вперед, прикрыла ими голову. – Нет, пожалуйста. Не надо!
И, оседая к ногам Степана, заплакала. Тот ошалело смотрел на острые девичьи позвонки, рассыпанные по плечам темные волосы, но видел только дрожащие руки, которыми она крест-накрест закрывалась от него.
Опустился на колени: