Тот неестественно громко и презрительно засмеялся:
– Это ты о Командоре что ли? Я его сто лет знаю… Ругаемся, миримся. Это обычное дело. И сейчас тоже мы с ним как-то сами разберемся, без розовых соплей.
Он смотрел жестко, оценивающе. Чуть склонил голову к плечу:
– Чем же ты его зацепила? – спросил задумчиво.
Девушка перешла к соседнему манекену. Не из-за того, что нужно было, а чтобы оказаться подальше от Ивана. Он внушал жуткий, первобытный страх, который скручивался в груди ледяным ужом, поднимался едким комком к гортани, и от которого цепенели конечности, а кожа покрывалась холодной испариной.
– Зацепила? С чего ты взял?
Она чувствовала взгляд Северова. Его нездоровый интерес лип между лопатками, предательски спускался ниже, к пояснице.
– И каков он в постели?
Ангелина решила, что ей послышалось. Иголка с жемчужным ушком выскользнула из оцепеневших пальцев.
– Что?.. Ты вообще в своем уме?
– С того, что больно слаженная у вас команда, – Северов оказался ближе, чем она рассчитывала – вырос прямо перед ней.
В одно движение Иван правой рукой привлек ее к себе за талию, а левой перехватил и заблокировал за спиной руки. Кривая усмешка замерла на губах, оценивающий взгляд жег переносицу.
– А ведь ты могла оказаться в команде победителей, в мое́й команде…
Жаркое дыхание с примесью алкоголя и вейпа.
В памяти воскрес душный салон машины и горячие руки там, где не надо, где она не хотела. Давно. Словно вчера.
– Отвали! – будто выныривая из кошмара, Ангелина оттолкнула Северова.
Тот снова перехватил ее запястья, рванул к себе.
– Дикая штучка, да? Понимаю тогда, чего Командор с ума рехнулся из-за тебя… Старых друзей забывает.
Ангелина дернулась в сторону, пытаясь высвободить руки.
Грохот перевернутого манекена, моргнувший свет прожекторов.