– Мы будем трудиться как пчелки и даже полюбим труд, вот увидишь! – сказала Джо. – Я буду учиться готовить. Вот моя задача на эти каникулы; и следующий званый обед, который я устрою, вызовет у всех восхищение.
– Я вместо тебя, мама, сошью рубашки для папы. Я могу и хочу это сделать, хотя и не люблю шить. Это будет лучше, чем возиться со своими собственными нарядами, которые вполне хороши как есть, – сказала Мег.
– Я буду учить уроки каждый день и не стану тратить так много времени на кукол и музыку. Я такая глупая и должна учиться, а не играть, – таким было решение Бесс.
Эми последовала примеру сестер, геройски заявив:
– Я научусь обметывать петли и буду обращать внимание на слова, которые употребляю.
– Очень хорошо! Я вполне удовлетворена опытом и надеюсь, что нам не придется повторять его. Только не бросайтесь в другую крайность – не надрывайтесь. Отведите себе часы для работы и для отдыха, сделайте каждый день и полезным и приятным и, хорошо используя время, докажите тем самым, что понимаете его ценность. Тогда юность будет прекрасна, старость принесет мало сожалений о прошлом и жизнь окажется красивой и счастливой, несмотря на бедность.
– Мы запомним это, мама! – И они запомнили.
Глава 12
Лагерь генерала Лоренса
Обязанности почтальона обычно исполняла Бесс, так как, находясь по большей части дома, она могла регулярно посещать почтовое заведение в изгороди и очень любила свою ежедневную обязанность отпирать ключом маленькую дверцу и доставлять почту. В один из июльских дней она вернулась домой с целой охапкой писем и посылок и прошла по дому, раздавая их, как заправский почтальон.
– Вот букет для тебя, мама! Лори никогда не забывает прислать его, – сказала она, помещая свежий букет душистых цветов в вазу, которая стояла в «мамином углу».
– Мисс Мег Марч, письмо и перчатка, – продолжала Бесс, передавая эти предметы сестре, которая сидела рядом с матерью, пришивая манжеты к мужской рубашке.
– Но я забыла у Лоренсов пару перчаток, а здесь только одна, – сказала Мег, глядя на нитяную серую перчатку. – Ты не потеряла вторую, пока шла по саду?
– Нет, я уверена, что не потеряла. На почте была только одна.
– Терпеть не могу непарные перчатки! Ну ничего, может быть, вторая найдется. А в письме просто перевод немецкой песни, о котором я просила. Я думаю, это мистер Брук перевел, потому что почерк не похож на почерк Лори.
Миссис Марч взглянула на Мег, очень хорошенькую в домашнем полотняном платье и с маленькими растрепанными кудряшками надо лбом, очень женственную за своим маленьким рабочим столиком и совершено не подозревающую о мысли, родившейся в уме матери. Она шила и пела, пальцы ее мелькали, а мысли были заняты девичьими мечтами, такими же невинными и свежими, как анютины глазки, приколотые к ее поясу. Миссис Марч улыбнулась и осталась довольна.
– Для доктора Джо – два письма, книга и эта смешная старая шляпа, которая покрывала все почтовое заведение, – сказала Бесс со смехом, входя в кабинет, где сидела и писала Джо.
– Какой коварный этот Лори! Я заметила как-то раз, что хотела бы, чтобы в моде были шляпы с большими полями, потому что в каждый солнечный день у меня обгорает лицо. А он сказал: «К чему обращать внимание на моду? Носи большую шляпу – и тебе будет удобно!» Я ответила, что совсем не прочь, если бы только она у меня была. Вот он и прислал мне эту шляпу, чтобы испытать мою решимость. Ну ничего, я надену ее для смеха и покажу ему, что мода меня не волнует. – И, повесив старомодную широкополую шляпу на бюст Платона[51], Джо прочитала оба письма.
Первое было от матери, и щеки Джо запылали, а глаза наполнились слезами, ибо в нем говорилось:
ebooksa