– Лакею, мне кажется, все равно приносить ему, что ни прикажет.
– Разумеется. Если бы он приказал принести ему александринского листу с английской солью, то, право, лакей не обнаружил бы ни малейшего удивления. Однако вы его затронули за живое, заговорив насчет этой бедной девушки.
– Неужели, милорд? Я говорил без всякого умысла.
– Ведь вы знаете, он отец Бернарда Деля, и тут сейчас рождается вопрос: накажет ли Бернард этого негодяя за его гнусный поступок? Кто-нибудь должен же наказать. Нельзя же позволить ему отвертеться даром. Кто-нибудь должен дать знать мистеру Кросби, каким сделался он подлецом.
– Я завтра же это сделаю, только боюсь…
– Нет, нет, нет! – вскричал граф. – Вам это вовсе не идет. Какое вам дело до этого? Вы человек посторонний, положим, что друг семейства, но этого недостаточно.
– Я тоже думаю, что недостаточно, – печально сказал Джонни.
– Мне кажется, лучше всего оставить это дело, как оно есть. Какая будет польза, если его отколотить? И притом же если мы христиане, то и должны поступать по-христиански.
– Какой он христианин?
– Правда-правда, будь я на месте Бернарда, я бы, по всей вероятности, забыл библейские уроки о кротости и милосердии.
– Знаете ли, милорд, по моему мнению, прибить его до полусмерти было бы делом чисто благородным. Бывают поступки, за которые не должно оставлять у человека живого места на всем теле.
– Чтобы вперед этого не делал!
– Да. Вы скажете, пожалуй, что и повесить человека дело неблагородное.
– Убийцу я бы всегда повесил, но несправедливо было бы вешать людей за кражу овец.
– Гораздо лучше повесить такого мерзавца, как Кросби, – сказал Имс.
– С этим я совершенно согласен. Если кто хочет войти в милость к этой молоденькой барышне, то чрез эту операцию ему представляется прекрасный случай.
Минуты на две Джонни оставался безмолвным.
– Нет, я этому не верю, – уныло сказал Джонни, казалось, уныние это наводило на него мысль, что, поколотив бывшего поклонника Лили, не войдешь к ней в милость.
– Правда, я мало знаком с сердцами молоденьких девушек, – сказал лорд Дегест, – но мне кажется, что это должно быть так. Я воображал, что для Лили Дель ничего в мире не доставило бы такого удовольствия, как известие, что его отколотили и что об этом сделалось известным всему свету.
Граф, заявив, что мало знаком с сердцами молоденьких девушек, сказал, без всякого сомнения, истину.