Домик в Оллингтоне

– Какие же у нее недостатки?

– Отвечать на такой вопрос весьма трудно. Если бы меня спросил кто-нибудь, в чем состоят ваши недостатки, как вы думаете, ответил ли бы я на этот вопрос?

– Ответили бы, я уверена, и составили бы из них предлинный список. Что касается до мисс Дель, вы должны считать ее совершенством. Если какой джентльмен будет моим женихом, то я потребую от него клятвы перед целым светом, чтобы он признавал меня за верх совершенства.

– Но если тот джентльмен не будет вашим женихом?

– Тогда совсем другое дело.

– Я не ваш жених, – сказал Кросби. – Такое счастье и такая честь для меня недоступны. Но, несмотря на то, я приготовился всюду свидетельствовать о вашем совершенстве.

– А что скажет на это мисс Дель?

– Позвольте уверить вас, что мнения, которые я вздумаю выражать, мои собственные мнения, независимые от мнений посторонних.

– И вы думаете поэтому, что вы не обязаны быть порабощенным? Много ли же месяцев вы будете наслаждаться такой свободой?

Кросби с минуту молчал и потом заговорил серьезным голосом.

– Леди Александрина, – сказал он, – я попросил бы от вас большой милости.

– Какой же милости, мистер Кросби?

– Я говорю вам серьезно. Будьте так добры, так любезны, не соединяйте моего имени с именем мисс Дель, пока я нахожусь здесь.

– Скажите, пожалуете, уж вы не поссорились ли?

– Нет, мы не ссорились. Я не могу объяснить вам теперь же причины этой просьбы, но я объясню вам ее до отъезда.

– Объясните ее мне!

– Я всегда считал вас более чем знакомой, я считал вас другом. В былые дни бывали минуты, когда я становился до такой степени безрассуден, что надеялся назвать вас даже более чем другом. Признаюсь, я не имел ни малейшего права на подобные надежды, но уверен, что все еще могу смотреть на вас как на друга.

– О, да, без всякого сомнения, – сказала Александрина самым тихим голосом, в котором отзывалась нежность. – Я сама всегда считала вас своим другом.

– Поэтому-то я и решаюсь просить у вас этой милости. Это такой предмет, о котором в настоящую минуту я не могу говорить откровенно без сожаления. Вам, во всяком случае, обещаю объяснить все прежде, чем оставлю ваш замок.

Таким образом он успел мистифировать леди Александрину.