Подобного вопроса он не ожидал.
— Но я читал труды господина Торде… и Олмерка тоже…
То, что полукровка из варварской глуши, оказывается, читал работы Просветителей, было трогательно. Наверное, даже умилительно. И все же Экард был насторожен.
— К чему вы клоните, Дейген? — спросил он отрывисто и почти резко.
— Но ведь господа Торде и Олмерк учат, что никакого Вечного Волка не было. Что все это… ну — легенды… суеверия, затмевающие свет разума… — нерешительно произнес переводчик. — Что они только препятствуют познанию истины… и никакой такой волчьей силы не было… но как же тогда… — Он замялся и выразительно взглянул на серебряную волчью голову.
— Ах, вот вы о чем! — Экарду стало смешно.
Всю его настороженность словно рукой сняло. Ну конечно — откуда Дейгену знать о самых простых вещах! И все же как он старается понять. Познать то, что любому эгеру известно с младых ногтей. Такое стремление непременно надо поощрить.
— Видите ли, Дейген, это все и в самом деле только легенды. То есть ветхий хлам, недостойный того, чтобы в просвещенном цивилизованном обществе кто-то принимал его всерьез. Вы ведь это и сами понимаете, Дейген.
— Да, господин дей Гретте.
— Этому хламу не место в нашей жизни! — Экард спохватился было, что словом «нашей» он как бы присоединяет переводчика к себе, офицеру, военному коменданту и настоящему эгеру — но усердие надо поощрять, так что он вправе проявить великодушие. — Это пережитки прошлого, а прошлое следует отринуть! Но истинно просвещенный разум не пренебрегает ничем! — вдохновение охватило Экарда, и он чуть наклонился к переводчику; серебряная волчья голова закачалась на цепочке. — Понимаете, Дейген, ничем! И даже мусор человеческих предрассудков может послужить делу Просвещения! Никакого Вечного Волка никогда не было — но его образ может являть собой негасимый идеал для новых поколений. Именно таким и должен быть новый человек! Сильным и свободным. Свободным от всех и всяческих предрассудков, от верований и привязанностей — и в первую очередь от так называемой морали. Именно она удерживает человечество от его стремления к вершинам духа! Ее следует сбросить с себя, как гнилую ветошь. Именно поэтому мы носим как воинский знак изображение Вечного Волка — вы понимаете, Дейген?
— Да, господин комендант, — негромко ответил переводчик. — Я понимаю.
— Пора уже, — нетерпеливо прошептал Эттер.
— Нет, Эйтье, рано. Патруль еще не прошел.
— А если они сегодня запоздают? — возразил Эттер. — Так и будем ждать, покуда комендантский час начнется?
Эттер не боялся оказаться на улице после сигнала. Ну и что же, что учителя вечно ругали его, называя шпаной? Подумаешь, велика важность. Ну да, шпана. Зато все закоулки и перелазы он знает, как свои пять пальцев. Никому его на улице не взять. Хоть патруль, хоть облава — Эйтье оторвется от кого угодно. Беда была в другом. В последнее время проклятые эгеры взяли моду во время комендантского часа врываться с проверкой в дома — все ли на месте? И горе той семье, в которой недосчитаются по спискам хоть одного человека! Возьмут всех до единого.
Никогда нельзя предсказать, к кому нагрянет патруль и в какое время — то ли среди ночи спящих поднимут и пересчитывать станут, то ли к самому началу запретного времени подгадают, чтобы перехватить опоздавших. Нельзя Эйтье домой опаздывать — у него дедушка и сестренка. А у Ланны — родители. Неужели она совсем о них не думает? Да и о себе, если уж на то пошло, — ее ведь проверяющие наверняка дождутся и сцапают!
— Если домой опоздаем, а там проверка, можно еще отовраться как-нибудь, — покачала головой Ланна. — Ну, попробовать хотя бы отовраться. А вот если нас патруль с поличным застигнет, тогда нам крышка, и родным нашим тоже. Куда ты так торопишься, Эйтье?
Эттер пробурчал что-то неразборчивое, неохотно признавая ее правоту, и отвернулся.
Белый прямоугольник наклеенного на стену приказа отчетливо выделялся в подступающих сумерках.
Эйтье ссутулился и засунул руки в карманы, чтобы преодолеть искушение — они так и чесались сорвать проклятый листок. Раньше он это проделывал в мгновение ока: раз — и нет листка. Но эгеры так насобачились клеить свои писульки, что с приказом пришлось бы повозиться. Незаметно его не содрать.