— Ты не меняешься, — с улыбкой заметила тетя Дженни, — все так же обожаешь сладкое и портишь скатерти.
— Мама, он сейчас скажет: «Простите, тетя, я больше не буду», — ехидно произнесла Флоренс. — Не так ли, кузен?
Перси рассмеялся.
— Осторожнее, Фло, — заметил он, — я ведь могу вспомнить еще какую-нибудь мальчишескую повадку. Например, дергать вредин за рыжие косички.
Юная леди хмыкнула и с невинным видом принялась пить чай. Перси прекрасно понимал, что Фло не терпится расспросить кузена о тысяче вещей, наговорить ему кучу уморительных колкостей и истребовать подарки, но, увы, приходилось сидеть чинно. Он украдкой подмигнул девочке, но та только строго сдвинула брови. Ну, ничего, успеется.
— Что это был за шум? — спросил Перси у отца.
Сэр Генри Уотертон оторвался от просматривания письма.
— Не поверишь, — усмехнулся он. — Горное эхо. Здешние окрестности — настоящий акустический феномен. Мне рассказывали, на склоне есть ущелье, где каждый звук, будь то крик птицы или скатившийся с кручи камень, порождает целую симфонию. Здесь еще ничего, ближе к тоннелю куда громче.
— Напоминает рокот прибоя, — сказал Перси, откусывая от тоста.
— Местные называют его голосом Морбрада. Привыкнешь.
Сэр Генри вернулся к письму. Перси не обижался: хорошо знал, что постоянная занятость приучила главного инженера Королевской Юго-Западной железной дороги делать несколько дел одновременно. Вот как сейчас: пить чай, беседовать с сыном, которого не видел больше полугода, и изучать корреспонденцию. Так было всегда, сколько Перси себя помнил.
Для бесед по душам имелась в мире миссис Дженнет Клейтон — тетя Дженни. Она укоризненно покачала головой, взглянув на брата, и сразу же перенесла заботливое внимание на племянника.
— И все-таки ты вырос, — произнесла она. — Несмотря на джем. Ты сейчас очень напоминаешь мне Генри в двадцать лет: те же широкие плечи, светлые вьющиеся волосы, упрямый взгляд. Только улыбка как у матери. Видела бы она своего малыша Перси…
Тетя Дженни умолкла, вытирая глаза кружевным платочком. Несколько минут в гостиной было тихо, но потом Фло осторожно потянула мать за рукав.
— Мама, — громким шепотом спросила она, — а что, дядя Генри в молодости был таким же долговязым и тощим, как кузен?
— Флоренс, несносная ты девчонка! — простонала тетя Дженни, не отрывая платка от лица, но Перси был готов поставить крону, что она улыбнулась.
Чаепитие продолжилось, и Перси отдал должное и тостам с джемом, и холодной ветчине, и прочим яствам, которые расставляла на столе Лакшми — вдова солдата-сипая, нанятая отцом на службу во время строительства укреплений Агнипура.
— Вот что, дамы, — спасая сына от обжорства, сэр Генри свернул письмо и поднялся из-за стола, — мы с Персивалем вас на время оставим. Пойдем, сынок, покажу тебе строительство.
Улицы городка разбегались от площади с кирпичной церковью вниз по склонам холма, точно ручьи, падающие с уступа на уступ. Отец и сын шагали, покуривая папиросы, и вели неспешный разговор.
— Вы уютно устроились, — сказал юноша, оглядываясь на аккуратный двухэтажный коттедж, южную стену которого обвили пожелтевшие листья плюща. — Я, право, не ожидал. Думал, что городишко — дыра дырой.