— У меня есть свидетель утверждающий обратное. По нашим данным заведующий кафедрой геофизики университета Орджоникидзе профессор Марис Болодис нанял ранее судимого Левандовского для кражи осколка Тунгусского метеорита, много лет хранившегося у эвенкийского шамана. Все кто непосредственно контактировали с ним или оказывался в близкой зоне сейчас либо мертвы, либо сошли с ума.
— Вы отыскали этого Болодиса?
— Нет. Только что стало известно, неделю назад он вылетел в Ригу и больше сведений о нем нет. Это зафиксировано камерами Домодедово.
— Ваш свидетель, кто он?
Максимов едва начал говорить, как в голове всплыли многочисленные диагнозы Матлакова, и в особенности, патологическая ложь.
— Он бывший друг Болодиса. Когда-то он тоже пострадал от воздействия осколка.
— И мы можем с ним пообщаться? — вдруг спросил Бузунов.
Максимов чуть не поперхнулся.
— Где он?
— Кто? — Бузунов сидел расслабленно, перекинув больную ногу на здоровую.
— Я передал его твоим людям два часа назад.
— Так, с меня хватит, — Бузунов обратился к Певчему в дружеской манере. — Игорь Федорович, вы же не верите в волшебный камень какого-то шамана, сводящий людей с ума? Это же антинаучно. У нас самолет весом двадцать тысяч тонн приближается к Ленинграду под управлением психически не здорового человека.
— Это клевета, — Максимов стукнул по столу.
Бузунов швырнул папку Максимову.
— И это тоже клевета?
Максимов хлестким ударом ладони остановил папку, несколько бумаг и фотографии вывалились и продолжили свой путь по гладко вымытому столу. Фотография брата, снятая в морге с остроугольным лицом и впавшими глазницами остановилась перед ним, как напоминание его вины.
Внезапно в комнату ворвался Долгин. Он подскочил к аппарату громкой связи и нажал кнопку приема.
— Алло, Алло. Слышно меня? — это был Кенжабетов.
— Да, говорите, — подтвердил Долгин. — Они вас слышат.
— Мы только что закончили расчеты. Самолету не хватит топлива, чтобы совершить посадку в Пулково.