Феномен

Максимов выругался и обстукал ноги о деревяшку. Ошметки грязи осели на свитере, и попали на волосы.

Несмотря на то, что внешне дом напоминал халупу, на которую едва дунь, и она завалиться, на двери висел увесистый замок. Судя по всему совсем новый.

Максимов хотел заглянуть в окно. За стеклом, покрытым паутиной трещин, изнутри заперты металлические ставни.

Хорошо, что он догадался прихватить инструменты в местном хозяйственном магазинчике на въезде. С помощью лома, молотка и отвертки он выломал металлические скобы на двери.

Дверь оказалась неожиданно тяжелой. С внутренней стороны ее обнесли металлическими листами.

Максимов включил фонарик на телефоне. Внутри стоял спертый запах сырости и прогнивших досок. Над проемом висела многолетняя паутина, чьи хозяева пауки, должно быть давно покинули это богом забытое место.

В доме только одна комната. Повсюду полно старой мебели. Диван изъеден молью, а продавленные поролоновые подушки задеревенели. В шкафу висела старая почерневшая одежда, изорвавшаяся от времени и собственного веса. На комоде составлены распухшие от сырости пожелтевшие книги. Под кроватью валялись запчасти от старого пылесоса и кости дохлых мышей.

Любой вор побрезгует что-либо взять в этом доме. Но, что тогда он здесь охраняет?

Если это не внутри дома, то может быть под ним, в погребе? От стука под полом звучало эхо.

Посреди комнаты лежал квадратный ковер. Когда-то он был красный с персидским узором, а сейчас практически сливался с черными промасленными досками. Максимов отодрал его от пола, но люка не обнаружил. Как не было его и вокруг полуразваленной печи и под кроватью. Максимов лег плашмя на живот и, подсвечивая фонарем, крутился вокруг своей оси, пока не заметил рядом с ножкой шкафа явно очерченную царапину. Шкаф передвигали.

Он встал к стене, навалился всем весом и уронил тяжеленого гиганта. Несмотря на свой хлюпкий вид, шкаф от удара даже не повело. Сделан на совесть. Под ним он нашел четко выпиленный, сливающийся с полом, люк. Вместо ручки два едва заметных отверстия для пальцев, прикрытые чопиками.

Люк со скрипом поддался. На поверку он оказалась просто крышкой без петель.

Максимов посвятил вниз фонариком. Погреб глубокий, не более двух метров в длину и метра в ширину. Стены укреплены досками. Хлипкая деревянная лестница уходила в пучину грязевого озера, заполнившего дно. На поверхности плавали куски газет, пустая алюминиевая кружка с тарелкой, деревянные лучины и мелкие ветки.

Спустившись вниз, Максимов замер на последней выступающей из воды жерди. Стены покрылись мхом и плесенью, а вонь стояла такая, что дышать приходилось только ртом. Собравшись с духом, он опустил одну ногу в воду. Опускал до тех пор, пока кроссовок не коснулся мягкой илистой земли. Вода поднялась выше колена. Максимов прошагал несколько шагов из стороны в сторону, ощупывая дно ногами, но не нашел ничего кроме рыхлой земли. Но было в ней что-то странное, она проминалась неравномерно, словно внутри еще были пустоты.

Зажав во рту телефон, Максимов нагнулся и врезал руки в землю. Лицо его находилось в нескольких сантиметрах от поверхности воды, и в отражении фонарика он видел, напряженное от мерзости, собственное лицо. В полной слепоте он ворошил землю, как крот, пока не наткнулся на гладкую поверхность. На ощупь это толстый прочный полиэтилен. Покопавшись еще, он понял, что это сумка и она здесь не одна. Максимов копал дальше, пока ему не удалось вытянуть за ручки одну из них на поверхность.

Это была китайская клетчатая сумка. Такие же грузили в машину Болодис и его сын.

Максимов расстегнул молнию.

От увиденного он отскочил в сторону и едва не уронил телефон. В сумке лежали отрубленные человеческие головы. Желтая кожа на лицах затвердела и блестела, как воск.

Взяв себя в руки, Максимов подошел и посвятил фонарем, чтобы разглядеть лица. У него не осталось сомнений — это Марис и Валдис Болодис.

Очевидно, что в остальных сумках точно не банки с соленьями.