Мальтийский апельсин

Карина едва успела положить трубку на место, как в приемной появился побледневший Каротин.

– Ты позвонила агенту?

– Еще нет.

– Звони. Я уезжаю. Машину с похоронными принадлежностями и цветами отправьте в Саратов вот по этому адресу… – Он написал его на листе бумаги и протянул Карине. – Цветы пусть упакуют таким образом, чтобы они продержались сутки. И еще, Карина, не отключай телефон и постарайся всегда быть на связи, мало ли что может мне понадобиться. У меня в голове сейчас такая каша…

– Еще бы, ведь умерла ваша жена… Агенту я позвоню, думаю, вопрос с машиной тоже будет решен незамедлительно…

– Карина… Вчера вечером… Помнишь тот конверт, который ты подняла с пола?

– Да, конечно, помню.

– Ты выбросила его?

– А что, в нем было что-то важное?

Он посмотрел ей в глаза, затем притянул к себе за руку и пальцем поднял ее подбородок. Ей показалось, что его взгляд проник в нее до самого сердца. Он, конечно, все понял.

– Карина, ты хорошая девочка, но мне нужны свои люди, ты поняла? Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что этот конверт у тебя. Думаю даже, что ты достала его из мусорной корзины не более четверти часа назад, услышав, когда именно произошло убийство моей жены. Да, я был в Саратове два дня, все совпадает, но к Марине это не имеет никакого отношения. Вернее, я ездил к ней, но ничего хорошего из этого не получилось. Я не убивал ее. Это меня надо было убить… Я очень виноват перед ней, понимаешь? Хочешь знать, почему я тебе об этом рассказываю? Да потому, что ее больше нет, она умерла, а мы с тобой сейчас стоим и разговариваем. У нас впереди еще целая жизнь, а она сейчас лежит в морге, в холодильнике. Я очень любил эту женщину, очень. Но поступил с ней как последняя скотина. И сейчас глубоко раскаиваюсь в этом. Но кому нужны все эти слова, если ее уже не вернуть? Ее смерть застала меня врасплох. Я и сам не знаю, как я теперь буду жить. И хотя я не убивал ее, в ее смерти виноват только я. Это из-за меня она уехала из Москвы, из-за меня вся ее жизнь пошла кувырком. Это я сделал ее такой. Ты же сама слышала: она жила под чужим именем. Как ты думаешь, почему люди живут иногда под чужими именами?

– Разные причины… Страх, например. Вы ведь имели в виду… страх?

– Страх или желание покончить с прошлым и начать новую жизнь. Хотя возможно, она таким образом хотела, чтобы я ее не нашел. Да, кстати… Позвони начальнику безопасности и скажи, чтобы он собрал информацию о Валентине Нечаеве, докторе. Больше я о нем ничего не знаю. Он живет в Москве, но 3 сентября был вместе с Мариной в Бобровке. Думаю, ему лет тридцать или около того, но это я могу только предполагать. Я не догадался спросить возраст…

Карина записывала в блокнот все поручения.

– Где конверт? – Он протянул руку и застыл в выжидательной позе, не скрывая своего презрительного отношения к ней.

Карина, красная от стыда, достала из ящика письменного стола конверт и протянула ему.

– Но здесь только один билет, – прошептала она, глотая слезы досады и чувствуя, что все летит к чертям, что ее вышвырнут на улицу и она останется без работы.

– Я знаю.

– Александр Георгиевич, – она с трудом произнесла его имя, – я уволена?

– Не знаю. Мне надо подумать.