Шумерский лугаль

— Что там? — интересуется Месаннепадда.

— Костер зажгли. Значит, гонец добрался, наш план приняли, — докладываю я и добавляю: — Враг пока не знает, что мы здесь.

— Это хорошо! — радуется энси Ура. — Значит, сделаем, как ты говорил.

25

Утро выдалось пасмурным и сырым. Дождь всю ночь думал, пойти ему или нет, и решил реализоваться в виде мелкой водяной взвеси, которая, казалось, неподвижно висела в воздухе. Попав на металлические предметы, она превращалась в крупные капли. Не лучшая погода для стрельбы из лука. Это на руку, скорее, нам, потому что у врага больше лучников.

В конце ночи вся наша армия подтянулась к городу Уруку, остановившись в паре километрах от него. Когда небо посветлело, первыми тронулись в путь колесницы. Их всего двадцать две. Хотелось бы сравнить их с танком с движком в четыре лошадиные силы, но не получается. И дело даже не в том, что часть запряжена ослами.

На моей возничим Мескиагнунна. Сам напросился. На нем, скорее всего, позолоченный, иначе был бы слишком тяжелым, бронзовый шлем, алая рубаха и черная войлочная бурка с нашитыми на нее бронзовыми бляхами овальной формы с барельефом в виде морды льва, застегнутая на шее золотой булавкой, такой же, какую будут называть английской, только большого размера и с головкой в виде цветка. Сверху шлем — гладкая полусфера, наполненная овечьей шерстью и льняной подкладкой, затем идет широкое кольцо с барельефом в виде переплетающихся веток с листьями, а ниже с боков опускаются наушники с дырками напротив ушных раковин и сзади — рифленый назатыльник. Зачем на назатыльнике сделаны сверху насечки — никто так и не смог мне ответить. Наверное, чтобы вражеское копье не соскальзывало. У переднего борта повозки стоит слева от центра в специальной подставке копье длиной чуть меньше двух метров и рядом прикреплены круглый кожано-войлочный щит и два кожаных мешка с шестью дротиками острием вверх в каждом.

Шлем у меня проще, из оловянной бронзы, более твердой, чем мышьяковая. Шумеры умеют получать чистую медь и потом смешивать ее с оловом. От бурки я отказался, потому что будет мешать стрелять из лука и махать саблей, но надел изготовленный по моему заказу трехслойный панцирь: сверху и снизу воловья кожа, а внутри слой войлока. Такой не пробьет ни стрела, ни камень, выпущенный пращой. Разве что копье при ударе двумя руками и топор с хорошего замаха. Снизу к панцирю прикреплен кожаный подол длиной до коленей, разрезанный по бокам, чтобы не стеснял при ходьбе. Может, с непривычки мне кажется, что этот панцирь тяжелее стального. Мои руки до локтя защищают кожаные наручи, а выше — свободно висящие полоски войлока. Ноги до колена прикрыты кожаными поножами. Слева висит на кожаной портупее сабля, справа — кинжал. Лук и колчаны со стрелами привязаны изнутри к правому борту повозки возле щита и копья длиной два с половиной метра в специальном креплении. Еще к обоим бортам прикреплены для меня по два кожаных мешка с шестью дротиками в каждом. Вооружены мы серьезно, из расчета на три человека экипажа. Третьего я брать не захотел, чтобы не путался под ногами.

Моя колесница первой переправляется через широкий канал по арочному мосту, сооруженному из камня, обожженного кирпича, тростника и битума. Глядя на него, у меня возник вопрос, сколько раз за свою историю человечество изобретало арку? Наверное, столько же, сколько и компас. Мост находится в самом начале канала, метрах в двадцати от берега Евфрата. Его охраняла дюжина вражеских солдат, которых мои «спецназовцы» вырезали по-тихому. Трупы, наверное, отправили в плаванье, а оружие и одежда лежат кучей рядом с дорогой. После боя вернутся сюда и поделят.

На той стороне, во вражеском лагере, уже проснулись. Солдаты, потягиваясь и почесываясь, шлепают босыми ногами к другому каналу, ведущему к городу, до которого им ближе, чтобы умыться или набрать воды для приготовления завтрака. Сперва они не обращают внимания на два десятка колесниц, которые неторопливо едут по вытоптанному полю от моста в их сторону, но под острым углом, будто собираются приблизиться и потом проехать мимо. Нас слишком мало в сравнение с осаждаюшими город, поэтому разве что любопытные пялятся. Только когда по мосту начинают переходить пехотинцы, вражеский лагерь замирает, обмозговывая увиденное. Обычно в атаку здесь, как и везде, ходят с криками, бряцаньем оружия и прочими звуковыми эффектами, должными запугать противника, а мы движемся тихо. В то же время, если мы союзники, то кто такие, почему о нашем приходе не предупредили заранее? Опытные солдаты начинают вооружаться. Они задницей чуют опасность. Другие так долго не служат.

— Вперед! — кричу я.

Мескиагнунна от души стегает длинным кнутом, умудрившись одним ударом зацепить сразу двух средних диких лошадей. Колесница начинает быстро набирать скорость и медленно подворачивать в сторону вражеского лагеря. Вслед за нами такой же маневр начинают проделывать остальные колесницы. Я бессознательно тянусь к луку, но вспоминаю, что стрелять из него с трясущейся повозки — только понапрасну стрелы тратить. С улыбкой вспомнаю советские фильмы о гражданской войне, в которой герои стреляют из пулемета «максим» с несущейся тачанки. Я бы посоветовал тому, кто это придумал, хотя бы удержаться за гашетку пулемета, не говоря уже о прицельной стрельбе, во время езды на тачанке по проселочной дороге, даже со средней скоростью. При попытке прицелиться у них будет шанс остаться с разбитой мордой, а особо непонятливые еще и зубов лишатся. Я достаю из мешка дротик с бронзовым наконечником и выжженной «розой ветров» на середине древка. Все дротики «именные». Если победим, его найдут и вернут мне. В противном случае повезет кому-то из врагов. Дротик с бронзовым наконечником сейчас стоит примерно столько, сколько солдат получает за месяц.

Мы приближаемся к молодому вражескому солдату, который долго и тупо смотрел на нас, а потом до него дошло. Он бежит, забавно откидывая назад кривые короткие ноги и не петляя. Наверное, анатомия ног не позволяет ему маневрировать. Я целюсь ему между лопатками, шевелящимися под загорелой до черноты кожей, но попадаю ниже и правее, в район печени. Вражеский солдат делает еще несколько шагов, все больше клонясь к земле. Упал он или нет, не вижу, мечу следующий дротик, который пролетает мимо, потому что правым передним колесом наехали на что-то и повозка резко накренилась. Дальше препятствий становится все больше, колесница как бы переваливается с бока на бок, не давая возможности прицелиться.

— Стой! — кричу я Мескиагнунне, который продолжает подгонять диких лошадей и время от времени метать дротики, причем довольно метко.

Младший сын энси выполняет мой приказ только после того, как толкаю его в спину и кричу почти в ухо. Юноша оборачивается, смотрит на меня горящими от азарта глазами, не понимая, почему надо прекратить такое увлекательное мероприятие. Да хотя бы потому, что мы сильно оторвались от своей пехоты. Часть врагов еще убегает, но те, что были ближе к городу, уже строятся, готовясь встретить нас стеной щитов. Рядом с ними лучники натягивают тетивы, а пращники раскручивают ремни с камнями

Я достаю лук и начинаю методично расстреливать бегущих. Завалил десятка два. Остальные или спрятались за щитоносцев, или, самые умные, перебрались на противоположный берег канала, куда на колеснице не доберешься.

— Возвращаемся! Разворачивайся влево! — кричу я Мескиагнунне, который загрустил, наблюдая, как я расстреливаю убегающих врагов и не даю ему делать то же самое.

Слева от нас канал, ведущий к городу. На противоположном его берегу стоят вражеские лучники и пращники, обстреливают наши колесницы. У нас есть погибшие и раненые. Одна колесница осталась без экипажа. Испуганные ослы тянут ее прочь с поля боя. Я посылаю пару стрел в стрелков на другом берегу канала, отгоняю подальше от берега. Затем беру щит и прикрываю им себя и своего возничего, который ведет колесницу параллельно каналу к Евфрату, к нашей пехоте, которая выстроилась в фалангу, чтобы занять место на ее левом фланге. Повозка кренится, наезжая на трупы и сваленное в кучи самое разное барахло. Убитых не много, может, пара сотен, но колесницы шуганули врагов хорошо, подорвали их боевой дух.

Миновав левый фланг нашей фаланги, Мескиагнунна начинает разворачивать колесницу. Процесс этот долог и требует много места. При этом надо не сцепиться с другими колесницами, которые проделывают такой же маневр, причем половина должны занять места на правом фланге. Там я вижу украшенную большими позолоченными шляпками гвоздей, забитых ровными рядами, колесницу энси и вторую, более скромную, с Гильгамешем. Оба не принимали участие в нашей атаке. Я убедил Месаннепадду, что место полководца — с основной частью армии, с фалангой.

Вражеская фаланга уже построена. Она короче и без колесниц на флангах. Маловато и стрелков. Союзники из Мари, лагерь которых у противоположной стороны Урука, пока не спешат на помощь. Скажу честно, я не надеялся на такую удачу, предполагал, что после налета придется сражаться со всем вражеским войском. Видимо, за время топтания под стенами Ура и Урука союзнические отношения потускнели.