Я бывал в Коломбо дважды на небольшом контейнеровозе. Выгружали и грузили нас за два-три дня, поэтому разгуливать по городу и разъезжать по острову времени было мало, поэтому запомнилось немногое. Разве что поразила разница между шриланкийцами и индусами. По обе стороны Адамового Моста проживали одни и те же народности, но на острове вели себя иначе: если посылаешь, сразу отваливают; завышают цены на товары круче, но торгуются меньше, быстро сбавляют до разумной; чаще пытаются недодать сдачу, обжулить по мелочи; улице в городе малолюдней и чище, потому что не сорят увлеченно, как индусы. Может быть, из-за этого уровень жизни в Шри-Ланке намного ниже. В Коломбо много зданий из колониального прошлого, причем в хорошем состоянии. Есть пара высоток, которые на фоне малоэтажек можно было бы назвать небоскребами. Кухня индийская и такая же неряшливая, разве что куч мусора нет возле харчевен. Цены ниже, чем в Индии. Фрукты на рынке и вовсе стоят гроши, особенно, если не соглашаешься на резко завышенную для тебя цену и проверяешь сдачу. Встречал на улицах много туристов из России. Разговорился с одной пожилой семейной парой. Сказали, что прилетают отдыхать на Шри-Ланку каждый год. Получается лучше и дешевле, чем в Сочи.
Обогнув остров Цейлон, вошли в Бенгальский залив — благословенное место для яхтинга с ноября по середину февраля, когда здесь не очень жарко. По пути к полуострову Индокитай не встретили ни одного судна. Курс держали на Янгон, бывший Рангун — самый большой город Мьянмы, бывшей Бирмы. Я никак не избавлюсь от уверенности, что на месте будущих больших городов уже должны быть хотя бы маленькие. Вошли в Андаманское море через пролив Северный Препарис. Вот там, возле острова Препарис, мы и увидели первых аборигенов, рыбаков. К большому моему удивлению, это были негры. Не просто темнокожие, а именно негры, пухлогубые, с расплюснутыми носами и курчавыми черными волосами. На северо-востоке Африки, на полуострове Сомали, их не встречал, а за три-четыре тысячи миль от нее — пожалуйста! Захватить ни одного не удалось, потому что быстро направляли свои лодки-однодеревки к берегу и прятались в джунглях.
Янгон мы так и не нашли. Я был в этом порту всего один раз. Помнил, что расположен на берегу грязной и вонючей реки с таким же названием километрах в тридцати от моря. Я попал в Янгон во время правления военной хунты. Как и во многих странах, где к власти пришли военные или воинственные (Северная Корея, Куба…), время здесь как бы остановилось. В этой части земного шара трудно удивить грязью на улицах и нищетой, но Мьянма стремилась к лидерству по этим показателям. Мне сразу стали понятны дисциплинированность и исполнительность младших офицеров-мьянмцев, служивших под моим командованием. Я бы тоже мечтал побыстрее выслужиться, накопить деньжат и сбежать в Таиланд или Малайзию. Как и во многих странах этого региона, цены делились на для местных и для иностранцев. Последние отличались в разы и даже на порядки. Не знаю, одному мне так повезло, но местная сим-карта, которую хотел купить, чтобы сделать несколько личных звонков, стоила около двух тысяч долларов. И вообще, аборигены старались поменьше общаться со мной, постоянно отсылали в государственные учреждения. Наверное, боялись быть зачисленными во вражеские агенты. Я хотел прокатиться на местной моторной лодке, которые перевозили людей с одного берега реки на другой, предлагал в разы больше, чем лодочник зарабатывал за ходку, но все отказывались, показывали рукой на старое и ржавое судно-паром. На кой мне эта железяка?! Я хотел проплыть именно на лодке — длинной и узкой, с двумя рулевыми веслами и двумя как бы ласточкиными хвостами на корме, которые, как догадываюсь, не позволяли гребному винту удариться о что-либо во время швартовок. Небольшой дизельный движок был установлен на корме и отгорожен от банок для пассажиров деревянной перегородкой высотой до планширя. Рядом с движком стоял лодочник, собирал деньги за проезд, переключал режимы работы двигателя и подруливал двумя гребными веслами. В городе меня поразило количество книжных развалов и газетных лотков. В развитых странах издательства и редакции газет и журналов ускоренно загибались из-за развития электронных технологий, а Мьянма была одним из тех мест, где прогресс споткнулся. Не поверите, но на развалах видел книги Ленина и о Ленине с его портретом на обложке. Книги были на бирманском или английском языке, но попадались с обложкой на английском и текстом на бирманском с личными именами и названиями на английском. Еда и особенно фрукты в Янгоне самые дешевые, какие я встречал в портовых городах по всему миру. На доллар можно было наесться от пуза в уличной харчевне, а на пять — в ресторане. И бетель здесь самый дешевый. Его продают на каждом углу. За лотком с пластиковым тазиком с листьями бетеля — вечнозеленого многолетнего растения — и коробочками и пластиковыми бутылками со специями обычно стоят женщины, потому что реже, чем мужчины, употребляли эту гадость, и делают смесь на заказ. Листья сворачивают вместе с гашеной известью, которая помогает наркоте проникать в кровь прямо изо рта, семенами пальмы, благодаря которым слюни текут, как из крана, и окрашиваются в красный цвет, и другими добавками, в том числе табаком. Эта жвачка тонизирует, повышает работоспособность примерно так же, как кока или кат. Если потребители ката ходят с «флюсом», жующие бетель постоянно сплевывают красную слюну. Заплевано всё. Слюна, видимо, термоядерная, потому что даже тропические дожди смывают ее с трудом.
На этот раз побывать на месте, где построят Янгон, не удалось. Я никак не мог определить, по какой реке надо подниматься. Мы нашли устья нескольких грязных рек, сунулись в две, ничего не обнаружили, даже убогих деревенек, и на этом закончили поиски. Была бы в этих краях развитая цивилизация, способная изготовлять шелк, наверное, мы бы заметили ее. Решил спуститься на восток, а потом вдоль берега на юг, к острову Суматра, поискать там.
В полдень второго дня увидели впереди землю и несколько рыбацких лодок, которые устремились в, как я подумал из-за мутной воды, эстуарий, а на самом деле пролив между материком и островом. Впрочем, можно считать пролив частью эстуария, потому что северо-восточнее острова в море впадала река. На восточном берегу пролива находилось поселение, маленький город, защищенный стенами высотой метра три, сооруженными из бревен и камней. На стенах уже толпились аборигены, все без исключения негры, с копьями и луками, предвещая дружественную встречу. У меня была другая задача. Встав на якорь метрах в трестах от берега, послал к нему лодку с товарами. Матросы разложили на пляже напротив городских ворот гильотинного типа образцы наших товаров. Каждый предмет отдельно, на расстоянии метр друг от друга. После чего вернулись на судно.
Аборигены долго ждали. Наверное, боялись подляны, непонятно, правда, какой, ведь мы были у них на виду. Потом со стены спустились то ли по канату, то ли по лиане шесть человек, подошли к нашим товарам. Все шестеро голые, только стыд прикрыт полоской грубой ткани или размочаленной коры. Долго разглядывали товары, обсуждали. Вернулись к воротам, что-то сказали своим, после чего со стены спустились две женщины. Обе одеты не лучше мужчин, но на головах было что-то типа белых плетеных шапочек с крупными ячейками. Глянув на их одеяния, я догадался, что эти люди изготавливать шелк не будут по той простой причине, что он им и даром не нужен. Женщины оценивали товары еще дольше и дотошней. Они вернулись к воротам, поделились впечатлениями. Со стен спустили корзины с местными товарами, которые были разложены напротив наших, после чего аборигены вернулись в город.
На этот раз к берегу в лодке поплыл и я. Напротив каждого нашего товара лежал один или несколько местных. Само собой, ни шелка, ни других тканей нам не предлагали. Только плохо выделанные шкуры обезьян, фрукты, мелкие куры со связанными ногами, жемчуг, крупный золотой самородок и много морских раковин. Видимо, эти раковины — местные деньги. Они длиной сантиметров восемь-двенадцать, веретенообразные, с узким устьем, пурпурно-черным внутри, и широкой наружной губой розового или кремового цвета. В Шумере их ценят очень высоко, являются как бы атрибутом богатства. Каждый состоятельный человек должен иметь хотя бы одну такую. Впрочем, они будут пользоваться спросом во все времена. В двадцать первом веке будет запрещен вывоз таких раковин из многих стран этой части света, но если в Австралии светил реальный срок, то в Таиланде можно было решить вопрос за небольшую мзду. Товар напротив обезьяньих шкур я переложил на свободное место, давая понять, что нас они не интересуют, раковины, золото и жемчуг забрал, соглашаясь на обмен, а напротив кур и фруктов оставил все нетронутым, предлагая добавить. После чего мы отплыли от берега метров на сто в сторону судна и легли в дрейф.
На берегу опять появились аборигены, мужчины и женщины. Наше послание они поняли правильно. Забрали то, за что нас устроила цена, за переложенные товары дали жемчуг, напротив остальных добавили раковин и фруктов, а вот количество кур менять не стали. После чего отошли к городским воротам.
Мы опять подплыли к берегу, забрали жемчуг, раковины, фрукты и свой товар напротив кур, по которым сделка не состоялась. Вот так вот здесь торгуют в первые разы. После нескольких визитов взаимные меры предосторожности обычно снижаются, начинается прямой обмен.
Я приказал матросам грести к судну. Делать нам в этих краях больше нечего. Как и предполагал, шелк изгоьавливают где-то дальше. Может быть, на территории будущего Китая. Плыть так далеко у меня нет желания и времени. Надо было вернуться домой к началу паводка или сразу после него, чтобы проследить за восстановительными работами и настроениями воинственных соседей. Тем более, что здесь начинался самый жаркий период года.
83
К Тигру мы подошли в середине паводка. Грязная речная вода светло-коричневым языком вклинивалась в чистую голубую морскую напротив устья, которое опять сместилось севернее, оставив после себя глиняную отмель. К концу этого года или в начале следующего на отмели вырастет тростник, в котором поселятся птицы, а потом и звери. Через несколько лет река решит, что сделала ошибку, и вновь потечет южнее, смыв с отмели верхний слой вместе с растительностью. Мы поднялись вверх по Тигру до пристани возле канала, ведущего к городу. К концу лета пристань возвышается над уровнем реки метра на три, а сейчас всего сантиметров на тридцать. Во время сильного паводка пристань уходит под воду.
Дома все было в порядке. Шильхаха достигла половой зрелости и начала с мужем трудиться над наследником. Избалованная Кикку, пожив в чужой семье, изменилась, как по мне, в лучшую сторону. Шумеры воспитывают детей строже, чем эламиты, но при этом у последних почитание родителей, старших выражено ярче.
После паводка прибыл гонец от деверя Мескиагнунны. Меня информировали, что Гильгамеш вместе с армией Киша, своего бывшего врага, собирается в поход против Мари, другого своего врага, и приглашает присоединиться к нему всех желающих. Я уже знал об этом от своих агентов-купцов. Впрочем, информация не была тайной для всего Калама. Послание, видимо, было изящно формой спрашивания разрешения присоединиться к походу. Скучно сидеть дома или наоборот. Теперь у него две жены, поскольку сестра Гильгамеша родила девочку, и Нинбанда настояла, чтобы сын женился во второй раз на дочери правителя Эреду, второго по величине города Ура. Я передал через гонца, что Мескиагнунна может присоединиться к походу, но пусть сперва привезет мне сумму, достаточную, чтобы выкупить его из плена, потому что воевать с марийцами у меня не было ни желания, ни серьезного повода. Более того, они постоянно воевали с луллубеями и субареями, союзниками гутиев, врагов эшнуннцев, моих родственников, и потому теперь являлись моими потенциальными союзниками, о чем я тоже проинформировал Мескиагнунну. У деверя хватило ума отказаться от похода.
Гильгамеш собрал большую армию — и опять победил, пограбив окрестности города Мари и вернувшись с жалкими трофеями. Захватить сам город ему помешали нестойкие союзники, которые дважды сходили на штурм, потеряли много людей и отказались продолжать. При этом они обвинили правителя Урука в том, что свою армию он приберегал. В общем, принимавшие участие в походе разругались и вернулись домой практически ни с чем. По крайней мере, расходы на поход не отбил никто. Все это не помешало Гильгамешу объявить себя великим полководцем. Самое забавное, что многие поверили ему. Хвастунов порождает легковерие.
В конце зимы Шильхаха родила сына, которому дали имя Эанатум (В храм Ана приносимый). Она и раньше держала мужа под каблуком, а теперь и вовсе заверховодила, даже на свекровь порой покрикивала. Попробовала разок и на меня поднять голос, но я с ней не пререкался, а тупо смотрел, как на пустое место. Больше минуты такой взгляд Шильхаха не выдерживала, сбегала отыгрываться на муже. Надеюсь, мой внук пойдет в мать, а не в отца.
Паводок был средний, особых бед не принес, если не считать размытую плотину возле города Нина и затопление нескольких полей с подросшим ячменем. Поврежденное быстро отремонтировали. Я посидел дома до сбора первого урожая, после чего меня потянуло в море. На этот раз решил прометнуться в Красное, узнать, откуда приплывали купцы в Пунт. Может быть, там есть города, достойные ограбления или обложения данью.
84
Вышел на «Лидде» с экипажем в семьдесят два человека. Этого хватит, чтобы захватить пару купеческих судов и довести их до Лагаша, но главная задача — разведка. Я помнил, что еще до нашей эры вроде бы существовал канал, соединяющий реку Нил с Красным морем, вот только вылетело из головы, когда он был построен. Судя по уровню товаров, которые мы захватили на купеческих судах, египтяне (или кто изготовил?) находятся пусть и на более низком уровне, чем шумеры, но прорыть каналы уже должны быть способны. Выходить он будет в Суэцкий залив, куда первым делом и отправился. Заодно хотел посмотреть, что творится в Акабском заливе, отделяющем Аравийский полуостров от Синайского. В будущем берега залива будут делить между собой в разных пропорциях Саудовская Аравия, Иордания, Израиль и Египет.
До Красного моря шли вдоль африканского берега, чтобы посмотреть, кактам дела в Пунте. Пока плохо, судя по отсутствию ворот во входе со стороны моря. Уходя, мои воины сожгли все городские ворота. Но люди, рыбаки, уже появились. Увидев нас, подняли тревогу — и от города вглубь материка потянулось человек триста, включая детей. Заметив, что мы пошли дальше, бедолаги развернулись и зашагали в обратную сторону.
ebooksa