Впрочем, ценность показаний «синаксарного источника» и основанных на них соображений биографа не одинакова. Указание в житии на появление ереси монофелитской как на мотив принятия преп. Максимом монашества, [242] а затем бегства из монастыря на Запад, [243] — уже одно повторение этого мотива в разных случаях жизни преп. Максима возбуждает подозрение в его достоверности, не говоря уже о том, что это указание не оправдывается и даже противоречит другим достоверным свидетельствам. [244] Так как ошибка эта принадлежит не биографу, а «синаксарному источнику», то мы выясним вопрос о его ценности ниже, когда будем говорить о синаксарной редакции жития преп. Максима. Здесь достаточно отметить только, что ссылка на монофелитство как на мотив принятия преп. Максимом монашества почерпнута именно из «синаксарного источника». Это видно из того, что биограф вполне мог обойтись и без указания данного мотива: ему была известна главная причина принятия преп. Максимом монашества — любовь к уединению, [245] и в его речи в V главе можно было бы выбросить упоминание о ереси, не нарушая вовсе правильного хода мыслей. Если биограф вставил в свою речь упоминание о монофелитстве, то он, несомненно, находился под влиянием «синаксарного источника», в котором названный мотив развит весьма подробно. [246] Тот же «синаксарный источник» послужил биографу основанием для произвольных догадок о причинах оставления Константинополя. Так как биограф вовсе не знал о пребывании преп. Максима в Александрии, то, повествуя о путешествии его в Африку и Рим, он в VII главе опять прибегает к прежнему мотиву для объяснения этого обстоятельства в жизни св. отца и говорит в Vita VII о распространении монофелитства. Опираясь на темные и подозрительные показания (ср. Synaxarium: «Ζήλῷ θείω») своего источника, он пустым риторизмом и собственными измышлениями прикрывает отсутствие у себя исторических сведений о данном периоде жизни преп. Максима и рисует картину невозможно тяжелого положения православных при Ираклии, в силу которого преп. Максим принужден был (будто бы) бежать из Константинополя (resp. Хрисополя). [247] Отсюда Vita VII не может иметь ровно никакой исторической ценности, в силу ошибочности в данном случае «синаксарного источника» и произвольности и неосновательности догадок биографа.
Так же осторожно и с большой критической осмотрительностью нужно относиться и к Vita XXXIV–XXXVII. Здесь особенно надо остерегаться, с одной стороны, витийства автора, с другой — неосмотрительности его в пользовании своими источниками. При написании указанных глав автор Vita располагал, кроме «синаксарного источника», eme Tomus alter ХХХΙΙΙ и Ер. Anastasii apocrisiarii. В отрывке Tomus alter ХХХΙΙΙ содержатся: а) приговор о бичевании, отсечении языка и руки и позорном обведении по городу трех св. исповедников, преп. Максима и двух Анастасиев, и б) краткое замечание об исполнении этого приговора и ссылке всех трех поборников православия в Лазику. Из Hypomnesticum очевидно, что и после казни Анастасий Апокрисарий мог писать. В Synaxarium [248] говорится, что 1) жестокой казни подверглись только преп. Максим и старший Анастасий, младший же Анастасий сослан был во Фракию, что 2) и после этой казни у преп. отца сохранилась способность речи, и что 3) преп Максим, прожив в Лазике ἐπὶ τρισὶ χρόνοις, скончался и был похоронен в монастыре св. Арсения. [249] Опираясь на факт существования письма Анастасия Апокрисиария (написанного из Лазики), биограф решил исправить Tomus alter ХХХIII в том смысле, что наказание простиралось только на преп. Максима и Анастасия Монаха. Такое предположение представлялось ему, быть может, вероятным еще и потому, что об исполнении приговора в Tomus alter ХХХIII было сделано слишком общее замечание, а в синаксаре прямо говорилось, что только один Анастасий (старший) подвергся одинаковой казни со своим учителем. С другой стороны, опираясь опять-таки на письмо Анастасия Апокрисиария, в котором говорилось о ссылке всех трех св. исповедников в Лазику, [250] а также и на свидетельство Tomus alter ХХХIII, биограф решил исправить показание синаксаря о ссылке Анастасия младшего (resp. апокрисиария) во Фракию. Отсюда у него и получилась та картина исповеднического подвига преп. Максима и его учеников, какую он дает в Vita XXXIV–XXXVII. [251] Правда, содержанием указанных источников еще не исчерпывается повествование Vita XXXIV–XXXVII. Подробности о бичевании преп. Максима и учеников его, сообщенные в XXXV главе жития (ἐπιβοῶντες: οἱ τοῖς βασιλικοὶς ἀθειποῦντες θεσπίσμασι κτλ.), ни в одном из названных источников не содержатся. Но, думается, излишне в данном случае предполагать какой-либо особый источник. Описание процедуры бичевания — это такая бытовая черта, которая могла быть привнесена самим биографом, а основанием для описания этого события («ἐπιβοῶντες κτλ.») могло послужить указание в синаксарном источнике на вину преп. Максима: «ὅτι — βασιλεῖ τῷ ἀνθίστεται». [252] Вообще, хотя рассказ Vita о совершении жестокой казни над преп. Максимом блещет яркостью красок и оставляет даже позади скромные и простые (но точные) показания своих источников, однако говорить о каких-либо других источниках для Vita вовсе не приходится. [253] Дело в том, что биограф в главах XXXIV–XXXVII обнаруживает несомненную тенденцию как можно подробнее изобразить последний исповеднический подвиг преп. Максима, о котором так сжато и официально говорили документы. Автор напрягает свое воображение и старается нарисовать ужасную картину во всех мрачных подробностях. Этот обычный у автора прием [254] особенно ярко выступает в XXXVI главе, где биограф говорит о совершении жестокой казни над святым старцем: здесь лиризм автора доходит до такой степени, что без контекста его слова о чудесном даре слова у преп. Максима можно было бы понять в аллегорическом смысле. [255] Несомненно также, что автор дает волю своему воображению, когда утверждает, что палачи отсекли у преп. Максима и Анастасия правые руки потому, что были приведены в ярость чудесным даром слова у св. исповедников: [256] ничего подобного нет в известных нам источниках. Отсечение руки было предусмотрено в приговоре, а вовсе не вызвано случайным обстоятельством. [257] Таким образом, надо признать, что в обработке XXXIV–XXXVII глав биограф слишком много дает места своим субъективным соображениям, догадкам, предположениям. Он допустил излишний критицизм по вопросу об Анастасии Апокрисиарии, конечно, потому, что был незнаком с Hypomnesticum’oм, ввел некоторые неправильные подробности в рассказ об отсечении руки преп. Максима [258] и, наконец, позволил себе осложнить свое повествование добавлениями, иногда прямо фантастического характера. Что касается до глав XXXIX и XL, то здесь биограф в общем добросовестно воспользовался письмом Анастасия Апокрисиария [259] и «синаксарным источником», хотя (по обычаю) опустил точные топографические показания Анастасия, а также свидетельства синаксаря о времени пребывания в Лазике и месте погребения преп. Максима. [260]
<Выводы>
Из всего вышесказанного следует тот вывод, что Vita как исторический документ имеет для нас значение не во всех своих частях и не в равной степени. Глава VII лишена всякой достоверности и так же мало относится к жизни преп, Максима, как пролог или эпилог нашего жития. Главы VIII–XXXIII, XXXVIII–XL не имеют, по существу, для нас значения, ибо мы располагаем всеми теми источниками, на основании которых составлены эти главы. Данная часть Vita важна для нас лишь как своего рода библиографическая рецензия указанных источников и как первый опыт свода их в связное изложение. Впрочем, некоторые добавки к Феофану в главах VIII–XVII (ASS Aug. III, n. 23–29), при проверке их показаниями других достоверных источников — могут иметь для нас существенное значение. Главы XXXIV–XXXVII представляют комбинацию правильных и верных показаний с ложными выводами и догадками, почему при пользовании ими требуют особенной критической осмотрительности. Наконец, главам II–VI (кроме начала V, где идет речь о монофелитстве) надо придавать значение безусловно достоверного источника, конечно, потому, что источник, которым пользовался биограф при составлении этих глав, не сохранился до нашего времени.
Таковы наши выводы относительно исторической достоверности Vita преп. Максима. Они, в общем, весьма печальны, ибо лишают нас права пользоваться большей частью этого жития. Однако мы должны быть благодарны биографу за сохранение драгоценных сведений о первых годах жизни преп. Максима и пользоваться II–VI главами его труда как первоисточником. {4}
2. SYNAXARIUM
<Замечания о тексте синаксарного жития преп. Максима>
Кроме обширного жития преп. Максима, мы владеем еще кратким, синаксарным житием его, полный текст которого напечатан Комбефи в S. Maximi Officium. [261] Содержание его такое (для удобства обозрения разбиваем его на стихи): 1) общее указание времени исповедничества преп. Максима (неверно: при Константине Погонате); 2) жизнь его до принятия монашества (известность и высокое придворное положение протоасикрита); 3) замечание о распространении монофелитства; 4) поступление преп. Максима в Хрисопольский монастырь; 5) путешествие в Рим и участие в Латеранском соборе; 6) литературная деятельность против ереси; 7) возвращение в Константинополь и суд перед сенатом; 8) ссылка преп. Максима во Фракию; 9) твердость его в исповедании православия, отсечение языка и руки и ссылка в Лазику; 10) смерть его в Лазике в преклонном возрасте; 11) погребение его в монастыре св. Арсения; 12) чудеса преп. Максима и участь его учеников.
Текст этого синаксарного жития прошел много редакций: списатели то укорачивали его, то распространяли; многое в нем изменяли по своему усмотрению [262] и допускали много интерполяций. [263] Впрочем, бо́льшая часть синаксарей существует в полном виде. Ученый болландист Делэйэ сличил до 60 рукописей синаксарей; и результаты его исследований, изложенные в Prоруlaeum ad Acta Sanctorum Novembris в виде непрерывного комментария к тексту синаксаря Константинопольской церкви (по кодексу Сирмона, Берлинской библиотеки XII в.), показывают, что синаксарное житие дошло до нас в значительном количестве списков и по содержанию своему в большинстве случаев вполне совпадает с текстом Комбефи (ст. 1–12).
<Время составления синаксаря и его источник>
Древнейшие кодексы синаксаря (cod. Patmiacus № 266, X в. [264] и Hierosolymitanus S. Crucis 40, X–XI вв.) [265] имеют полный синаксарный текст под 13 августа. [266] В таком виде синаксарное житие читается в Минологии императора Василия II (976–1025) под 13 августа, [267] в Menaea magna graeca, [268] в Synaxsarium Sirmondi, [269] а также в славянском переводе в древнем (XII в.) славяно-русском прологе под 21 января. [270] Правда, в некоторых списках встречаются довольно значительные варианты; например, в синаксаре при уставе Константинопольской церкви IX–X вв. отсутствуют 5–12 стихи, [271] а в Synaxarium cod. Tiliani XIII в. [272] нет 12-го стиха; весьма много сокращений находится также в Menologium Sirleti. [273] Однако, в общем, эти варианты нельзя признать существенно важными; объясняются они, главным образом, недостаточностью тех кодексов, в которых они находятся, и имеют против себя массу других текстуальных свидетельств, которые, в общем, подтверждают текст Комбефи. Отсюда текст синаксаря у Комбефи можно признать вполне удовлетворительным для пользования им как историческим документом.
П<ападопуло->Керамевсом открыт и Делэйэ напечатан пролог первоначального синаксаря, [274] из которого видно, что синаксарь был составлен по поручению императора (вероятно, Льва VI, 886–911) [275] путем сокращения житий святых. Таким образом, источником синаксаря послужили пространные жития, [276] может быть, уже собранные в линейные сборники. [277]
<Отношение между Synaxarium и Vita>
Естественно является вопрос: не представляет ли синаксарное житие сокращения Vita — пространного жития преп. Максима, написанного, как мы показали, в начале {5} IX в.?
На это вопрос надо ответить отрицательно. Правда, Vita и другие типы пространного жития во многом сходны с синаксарем по содержанию и расположению исторического материала, [278] однако между ними есть и существенные различия. Время исповеднического подвига преп. Максима относится синаксарем к царствованию Константина Погоната, [279] чего ни в коем случае нельзя вывести из пространного жития, в котором определенно назван Констант, [280] а Константину Погонату приписывается почетная роль поборника православия. [281] Равным образом, нельзя вывести из Vita той подробности синаксаря, что «ἡ πονηρὰ δόξα ἐπὶ τῆς μεγάλης προὔκειτο ἐκκλησίας», [282] а также и тех сведений о трехлетием пребывании преп. Максима в последней ссылке в Лазике и погребении в монастыре св. Арсения, которое мы находим в синаксаре. Наконец, в повествовании о судьбе учеников преп. Максима синаксарь становится в прямое противоречие Vita, когда утверждает, что младший Анастасий был сослан во Фракию, [283] а не Лазику, как говорится в Vita. [284]
Отсюда приходиться предположить, что синаксарь заимствован не из Vita, а из другого исторического документа (не дошедшего до нас) — «синаксарного источника», и что сходство между Vita и синаксарем объясняется зависимостью этих документов от данного (общего для них) источника.
<«Синаксарный источник»>
Сказать что-либо определенно о «синаксарном источнике», конечно, нельзя. Что в содержание его входили те сведения, которые являются общими в Vita и синаксаре, это, по-видимому, не может подлежать сомнению. Весьма вероятно также, что в синаксарном источнике излагалась и история папы Мартина. [285] Наконец, несомненно и то, что синаксарный источник не имел характера полного и обстоятельного повествования о жизни преп. Максима, так как автор Vita уверяет в своем предисловии, [286] что он не знал до себя трудов, содержащих полное жизнеописание св. отца и обнимавших ἅπαντα τὰ τοῦ ἀνδρὸς, т. е. всю историю преп. Максима.
На том основании, что автор пространного жития (Vita), несомненно, перерабатывает свои источники, пользуясь довольно значительным количеством исторических документов, и, кроме того, прибегает иногда к догадкам; о сократителе же (каким является автор синаксаря) естественнее предполагать, что он стоит в большей зависимости от своего источника и не имеет возможности прибегать к разного рода комбинациям, — мы считаем весьма вероятным предположение, что синаксарное житие ближе и непосредственней (хотя и в сокращении) передает свой синаксарный источник, чем Vita. Отсюда мы думаем, что о содержании синаксарного источника можно приблизительно заключать по синаксарному житию преп. Максима.
<Автор и время написания его; степень достоверности его показаний>
ebooksa