Об этом красноречиво говорят сами названия его сочинений, направленных против различных сект и их представителей. У него, как мы знаем, есть даже специальное исследование обо всех ересях, носящее название: De sectis, или Σχόλια. Здесь все, как говорит автор, направлено «к доказательству православных догматов и к обличению худославных ересей». [1004] Леонтий, опираясь на слова свт. Епифания Кипрского (IV век), насчитывает в целом 84 ереси. [1005] Разумеется, наш автор не исследует всего этого множества ересей, даже не перечисляет их, а обращает внимание только на самые главные из них, особенно на те, которые имели значительное число последователей и оказали сильное влияние на последующую жизнь Христовой Церкви. Первая ересь, на которую указывает Леонтий, в то же время и самая древняя — это ересь иудействующих (τὰ τῶν Ἐβραίων δόγματα). [1006] Против этих еретиков Леонтий доказывает две истины: троичность Лиц в едином Божестве и совершившееся Воплощение Иисуса Христа, как издревле обетованного Спасителя мира. Эти доказательства, заимствуемые нашим автором исключительно из Священного Писания Ветхого и Нового Заветов, не представляют ничего нового и оригинального и являются повторением того, что говорили против иудействующих первые христианские апологеты (например, Иустин Философ в Диалоге с Трифоном иудеем).
Близко родственной с этой ересью Леонтий находит ересь самарянскую (τὰ δόγματα τῶν Σαμαρειτῶν). [1007] Указав на специфические отличия в учении самарян по сравнению с иудействующими: на отрицание ими бытия ангелов, бессмертия души, воскресения мертвых и на ложное понимание о грядущем Христе как о простом пророке, — Леонтий кратко опровергает их заблуждения на основании Священного Писания. Об этих двух ересях наш автор более никогда не вспоминает в своих трудах, как уже, очевидно, в его время не имевших себе последователей.
Леонтий говорит о ересях монтанистов и манихеев (ἡ τῶν Μοντανῶν, τῶν Μανιχαίων). [1008] О первой из них автор обещает трактовать в другом месте (ἐν ἄλλοις), но очевидно, или он не исполнил своего намерения, или до нас не сохранилось того сочинения, в котором он выполнил это обещание. Вернее же, конечно, то, что это обещание следует отнести на счет диктовавшего данное сочинение Феодора, который мог говорить о монтанизме в других своих чтениях. На манихейство Леонтий смотрит очень мрачно, как на скопище всего худшего. Манихеи грубо заблуждаются и в учении о Божестве, и в учении о Воплощении. Они разрушают основную истину богопочитания — единобожие, и признают два начала, или двух богов: доброго и злого, взаимно борющихся между собой. Воплощение Христа они считают призрачным (κατὰ φαντασίαν) [1009] и все Евангельские повествования о Христе стараются истолковать как нереальные. Критике манихейства ввиду его очевидной нелепости Леонтий уделяет мало внимания.
Очень кратко также в De sectis говорит Леонтий о ереси Павла Самосатского, который «ложно учил и относительно Божества, и относительно Воплощения, который отрицал Св. Троицу, а Христа считал простым человеком» (ψιλὸν ἄνθρωπον). [1010] В этом отношении Павел Самосатский отличается и от Нестория, признававшего Св. Троицу и считавшего Христа храмом Бога Слова, и от Савелия. удерживавшего названия троичных Лиц, хотя и отрицавшего их ипостасность. [1011] Ереси Павла Самосатского Леонтий придает важное значение, и в других сочинениях останавливается на ней с большей подробностью. Он считает ее источником многих последующих ересей и еретиков: Фотина, Диодора, Феодора, Нестория. [1012] «Этот Павел есть горький куколь диавола, происшедший из Самосаты». [1013] В конце 3-й книги сочинения Contra Nestorianos et Eutychianos Леонтий специально выступает против Павла Самосатского и доказывает его несомненное влияние на Нестория. Он представляет целый ряд тезисов, воспринятых Несторием от Павла, анафематствованного православными епископами за 160 лет до него:
«Павел сказал: „Мария не родила Слова“.
Несторий согласно сказал: „Не родила, любезнейший, Мария Божество“.
Павел сказал: „Он не был прежде веков“.
Несторий сказал: „И временную матерь назначают Божеству, Творцу времен“.
Павел сказал: „Мария восприняла Слово и не есть старее Слова“.
Несторий сказал: „Итак, как же Мария родила старейшего ее самой?“
Павел сказал: „Мария родила человека нам равного (ἄνθρωπον ἡμῖν ἴσον)“.
Несторий сказал: „Человек, рожденный от Девы“.
Павел сказал: „Превосходного по всему, так как благодать в Нем от Св. Духа, и от обетований, и от Писаний“.
Несторий сказал: „Ибо сказано: Я видел Духа, сходящего как голубя и пребывающего на Нем (Ин 1:32), который даровал Ему вознесение. Ибо сказано: Дав повеления Апостолам, которых Он избрал, Святым Духом Он был вознесен (Деян 1:2), то есть [Дух] даровал такую славу Христу“... [1014]
Вот преступник [Несторий] ясно сказал: „Не родился от Марии рожденный от Отца“. Это согласно с еретиком Павлом, говорящим, что „иной есть Слово и иной — Христос Иисус, и что не один, как проповедует Православие (ἡ ὀρθοδοξία κηρύσσει)“». [1015]
Для Леонтия выяснение этого вопроса о близости учения Павла Самосатского с учением Нестория имело двойную важность и значение. Этим обе ереси взаимно обличали самих себя в своей ложности, как обе осужденные соборными определениями. Кроме того, о павлинианстве во времена Леонтия уже не было никаких сомнений и колебаний как доктрине еретической, едва ли были также и прямые последователи ее. Поэтому установлением несомненной связи ее с несторианством подрывалось всякое доверие и к этому последнему, ещё имевшему немало приверженцев.
Далее, в De sectis Леонтий упоминает о ересях Ария, Македония и Аполлинария, причем о первой ереси говорит, что «она погрешала и относительно Божества, и относительно вочеловечения». [1016] О Божестве Арий учил, что «Сын и Святый Дух есть творение Божие (ἔλεγε φωτίσμα εἶναι τοῦ Θεοῦ τὸν Yἱὸν καὶ ἅγιον Πνεῦμα). О вочеловечении говорит, что тело Христа бездушно, и что вместо души в Нем — Слово». Критике арианства Леонтий уделяет немного места. Православное учение об Иисусе Христе, по нему, таково:
«Как Бог Он есть рождение Божие, а не создание (γέννημά ἐστι Θεοῦ, οὐ ποίημα), а как человек — создание... И если не скажем, что во Христе две природы и не отнесем уничижительные названия к человеческой природе, а — иные к Божественной, то не уничтожим ереси Ария... Против сего Ария в царствование Константина был собран в Никее собор избранных 318 епископов, которые осудили его и составили против него Символ или учение, предлагаемое желающим следовать ему». [1017]
Арианство в чистом его виде не могло, конечно, привлекать к себе внимание Леонтия, как отжившая свое время ересь, но поскольку арианская догматика соприкасалась с несторианством, а она имела такое соприкосновение, то оно не могло не интересовать Леонтия, потому-то он нередко в своих сочинениях вспоминает об Арии и арианах. [1018]
С ересью Македония наш автор почти не вступает в полемику на страницах своих трудов, исключая указанное место в De sectis. Но и здесь он не вносит ничего нового в ее обличение, ограничиваясь повторением давно известных мест Священного Писания, в который Св. Дух называется Богом, имеющим Божественные свойства и действия (Деян 5:3; 13:2; Ин 15:26; Мф 28:19). [1019] Впрочем, Леонтий довольно часто касается учения о третьей Ипостаси Св. Троицы и не редко оттеняет его с такой выпуклостью, которая дает понять, что автор говорит не без полемического настроя. [1020]