— Охренеть, — бегун отвернулся и осторожно потрогал промежность.
Я пожал плечами:
— Выбора нет, сорок третий. Или по-моему, или никак.
Поезд остановился, и в вагон зашли трое. Выглядело это так, будто крутые хулиганы вломились в класс, где учатся одни ботаники. По крайней мере, эти ребята хотели, чтобы так выглядело.
Тот, что вышел впереди, был выше ростом и крепче других. Система обозначала его как Салим-61. Твердый лоб, кривой орлиный нос и вызывающий взгляд из-под черных бровей. Двое, что шли за ним, тоже выглядели агрессивно, но примерно как шакалы возле льва.
Салим осмотрел бегунов и взгляд его задержался на мне, а потом на Буре, который продолжал бормотать про какого-то охуевшего и шмыгал окровавленным носом. Пройдя вперед, шестьдесят первый сел напротив меня и сказал:
— Какая команда, две девятки?
— Зеленая. Ты?
— Красная. Повезло тебе.
— Это тебе повезло. Вот видишь, тоже зеленый сидит, — я не глядя ткнул пальцем в Бура. — Не захотел меня слушаться.
— Ну-ну, — губы Салима тронула тень улыбки.
Я больше ничего не сказал, и какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза. Приспешники шестьдесят первого стояли рядом, держась за поручни и почему-то не решаясь сесть рядом со своим лидером.
Никто из нас не отвел взгляда. Салим встал и протянул мне руку.
— Яйца есть. Уважаю.
Я хлопнул его по ладони, не став пожимать.
— Удачи, шесть-один.
— Дерзкий, сука, — процедил оскорбленный бегун, медленно убирая руку. — Значит, на этапе увидимся.
— Надейся, что не увидимся.
Салим пробурчал что-то неразборчивое, будто на другом языке, и вместе со своими шакалами отправился дальше по вагону, знакомиться с остальными.
— Ты со всеми такой? — прогнусавил Бур, повернувшись ко мне.