— Не знаю. Придут, наверно.
— Они обещали вернуться.
Кайон лукаво прижмуривает глаз:
— Ну, раз обещали — дело святое. А? Я так считаю.
Предсказание Франсиско Хавьера Кайона исполняется. Последний из заключенных постучит в главные ворота королевской тюрьмы на следующий день в полдень и будет гладко выбрит и чисто одет, ибо всю ночь мирно проспал, можно сказать, под отчим кровом на Растро, в окружении семейства. А в рапорте, который еще через два дня главный надзиратель подал начальнику тюрьмы, будут представлены следующие сведения:
Общее число заключенных — 94
Отказались покинуть тюрьму — 38
Вышло — 56
Убитых — 1
Раненых — 1
Пропавших без вести (предположительно погибли) — 2
Бежало — 1
Итого вернулось — 51
Маршал Иоахим Мюрат пребывает тем временем в полнейшем исступлении. Из-под падающих на лоб завитков глаза мечут молнии, густые баки топорщатся от негодования. Адъютант докладывает ему о состоянии дел в артиллерийском парке.
— Что? В плену? — Маршал отказывается верить своим ушам. — Быть этого не может! Сколько?
Адъютант сглатывает. Он и сам не верил, покуда самолично не убедился в достоверности этих сведений. И только что, едва не загнав коня, вернулся от Монтелеона.
— Взяли в плен майора Монтолона, нескольких его офицеров и около сотни солдат, — произносит он как нельзя более мягко, видя, как при каждом слове все сильней багровеет лицо Мюрата. — Если сложить с количеством раненых, которых отнесли внутрь, и с теми семьюдесятью пятью, которые находились в парке при начале возмущения, выходит… Округляем. Получается около двухсот человек.
Глаза великого герцога Бергского наливаются кровью: он хватает его за шнуры на груди расшитого золотом доломана.
— Двести?! Вы хотите сказать, что эта рвань и голытьба захватила в плен двести военнослужащих Великой армии?!
— Ну да. Примерно столько, ваше высочество.