Вопросы-ответы продолжаются. На этот раз Айрон впервые проявляет инициативу и спрашивает сам:
— Сколько ты хочешь детей? — и выдает истинную причину поиска партнера. Дети. Впрочем, все верно. А для чего же еще заводят семьи?
Яли хмыкает и останавливается у красиво вырезанной каменной скамьи. Садится, дожидаясь, пока Айрон тоже сядет. А какого еще вопроса стоило ожидать от альфы, с которым физиологическая совместимость — девяносто процентов?
— Иногда, мне кажется, что в мире все сводится к размножению. И, вроде бы, это логично, продолжение рода, и все такое… — начинает давнюю мысль Яли, совсем не заботится, интересно ли собеседнику слушать его псевдофилософский монолог. — Вот я часто наблюдаю за птицами в зооуголках. Зачастую, одна птица создает гнездо, после зазывает другую. Вместе они создают потомство, вскармливают, защищают. Не думаешь, что это очень похоже на людей? Мы те же животные, и нами движут те же инстинкты. Я не говорю, что дети — это плохо. Я говорю, что жить одной целью — размножение — как-то уж совсем примитивно. Не считаешь? Я вот хочу сделать мир ярче, серые тона, они убивают меня. Эта серая одежда одинаковых фасонов, серые города. Мы как в лишенном красок мире, — он смотрит перед собой. Чувство, будто сам с собой разговаривает, от нового знакомого никакого отклика. Тот сидит и слушает. Непонятно, слышит ли вообще или так, из вежливости. — Тут… Даже в этом каменном парке. Ни деревца, ни цветка. Чисто бетон, машины, небо — кстати тоже серое. А ночью не видно звезд. Ты хоть раз бывал за городом? Там небо ярче и выше. И видно горизонт. Наверное… Я не проверял. Так говорят.
— Ты говоришь про серый цвет, а я сижу и думаю. Если он тебе так не нравится, почему ты покрасил волосы в серый?
— Иронично, — усмехается Яли. — Это парик, — в доказательство он отцепляет и стягивает серебристые пряди, а свои волосы — белые с несколькими цветными локонами-вставками — заплетены в тугую прическу. Он накидывает капюшон весеннего плаща, замечая удивленный взгляд Айрона. — Теперь понимаешь?
— Надень обратно, — воровато оглядываясь по сторонам, говорит альфа и кивает на парик. — Тебе повезло, что никто не увидел. Ты из этих?
— Неа-а, — тянет он, закидывая ногу на ногу и смерив Айрона взглядом свысока. — Я не причисляю себя ни к одной из организаций. Предпочитаю не высовывать нос из норы, он мне еще нужен. Допрыгаться до тюрьмы я не хочу. Что сделает кучка инакомыслящих против Системы? Согласись, в нашем обществе всё устроено не так уж плохо. Строгость лучше, чем разврат.
— Излишняя строгость, — поправляет альфа и как-то пристально на него смотрит. Словно проверяет на преданность Системе. А ведь всякое может быть — нужно быть осторожным в выражениях.
— Я не бунтарь, но считаю, что иногда можно нарушать по чуть-чуть, — на всякий случай уточняет Яли. — Потому что, если жить в запрете, рано или поздно сорвешься и нарушишь по-крупному.
— Воу, — альфа как-то дергается, будто собираясь встать, но передумывает. Что-то в его глазах переменяется. Блеск. А, это отражение включившегося фонаря. — Ты мне нравишься.
— Так быстро? — усмехается он, удивляясь. — Не спросишь, из какого я уровня?
— Точно не два последних. У тебя телефон той же марки, что у меня. Они дорогие. Третий?
— Четвертый из шести.
— Тогда мы равны, — кивает альфа и снова улыбается.
— Отлично.
Альфа впервые за весь вечер улыбается. И, будто сделал что-то противозаконное, отворачивается, прячет взгляд. Как вариант для партнëра — вполне приличный. Кроме того, семья такого же уровня. Можно смело представлять папе, если, конечно, из этого что-то выйдет.
***
Хватило несколько встреч, чтобы поменять в электронном паспорте статус «свободен» на «в отношениях» и получить новые привилегии.
А с вступлением в брак Яли откроются практически любые двери для выходцев из четвертого уровня и ниже. Рестораны, элитные торговые центры, личные стилисты, врачи, возможность посещать места для отдыха «четвертых». Видимо, власти делают все, чтобы подтолкнуть молодежь к созданию семьи. И у них это отлично получается.