– Не верите – проверьте записи с камер у моего дома. В квартиру загляните – там наверняка после визита Бирюковой тот еще порядок. Ну и отпечатки пальцев поищите, а когда найдете – задайтесь вопросом: что это несчастная потерпевшая делала дома у «неизвестного» негодяя!
– Проверим, обязательно проверим, – бросил лейтенант – не то чтобы растеряно, вовсе нет – но уже и без былого нажима. – А пока потрудитесь все, что вы тут наговорили, подробно изложить на бумаге, протянул он мне через стол чистый разлинованный лист и ручку.
– У вас же, вроде, видеозапись, – напомнил я.
– Так положено.
– Тогда, может, снимите наконец с меня эти вериги, – приподняв, потряс я скованными руками. – Неудобно же будет писать!
– Ничего, справитесь, – кажется, «на автомате» заявил Хренов, но тут же, видимо, передумал. – Хотя… Пожалуй, можно…
Что ж, 1:0 в мою пользу.
– Только как вы тогда объясните, что наш патруль нашел потерпевшую на улице в исподнем? – спросил дознаватель, двумя пальцами поворачивая в замке «браслета» маленький серебристый ключик.
– Это вы лучше у нее самой спросите, – злорадно проговорил я, с наслаждением потирая натертое запястье. – Я тут – пас!
– Спросим, – согласился лейтенант. – Непременно спросим… А вы пока давайте пишите, пишите! Как говорится, что написано пером – в лес не убежит!
* * *
– Одинцов, на выход! – буркнул сержант, от души погрохотав запором «обезьянника» – длинной узкой камеры с тремя стенами кирпичными, и одной, со стороны входа – в виде металлической решетки.
Вопреки моим робким надеждам, после письменных объяснений восвояси меня не отпустили (это, пожалуй, было бы уж слишком хорошо), не повезли на квартиру за паспортом (на что я уже всерьез рассчитывал как на первый шаг к вожделенной свободе), а, отобрав шнурки от кроссовок, заперли в компании с похрапывавшим на лавочке пьянчужкой и оборванным, источавшим непередаваемую гамму ароматов пожилым бомжиком – я таких только в кино видел. Заперли – и забыли на добрых два часа.
Полицейские, то и дело проходившие перед камерой, упорно не обращали на нас, ее обитателей, внимания – хоть ты вприсядку пляши перед ними. Зато задержанные, которых время от времени проводили мимо, непременно приостанавливались и совали сквозь прутья решетки сигарету-другую. Улов неизменно доставался бомжу – думаю, за время нашего соседства он так насобирал не меньше пачки.
И вот теперь тюремщики вдруг обо мне вспомнили.
Оторвавшись от стены, подпирая спиной которую коротал «сладкие» мгновения заключения, я вышел из камеры… и сразу увидел приветливо машущего мне рукой с противоположного конца коридора Виктора.
– Иди сюда, узник совести! – с усмешкой бросил мне Панкратов.
– Ты-то здесь откуда? – только и нашелся, что спросить я.
– Я же адвокат, забыл? Вот, приехал вырвать тебя из лап беззакония!
В черном деловом костюме, при галстуке, с пухлым кожаным портфелем под мышкой он и в самом деле выглядел типичным адвокатом – как их показывают в телесериалах.